kinowar.com

Правила жизни Андрея Тарковского

 17.02.2015  А вы знали?

Как вы наверняка знаете, есть такой журнал Esquire, который публикует правила жизни известных людей, собранные из их цитат или записанные вживую. Так уже получилось, что многие из них актеры, режисеры, операторы, а также другие деятели киноиндустрии. Очень многих мы любим лично и хотим, чтобы их размышления о жизни узнали и вы, ведь именно так можно хоть на шаг приблизиться к пониманию того, что на самом деле происходит в голове у творца. Сегодня правила жизни Андрея Тарковского.

Андрей Тарковский

У МЕНЯ В ДЕТСТВЕ был довольно растительный образ жизни. Я мало размышлял.

МЫ ХОДИЛИ БУКВАЛЬНО БОСИКОМ. Летом вообще не носили обуви, у нас её не было. Зимой я носил валенки моей матери. В общем, бедность — это не то слово. Нищета! Мы придаём несколько чрезмерное значение роли детства. Манера психоаналитиков смотреть на жизнь сквозь детство, находить в нём объяснения всему — это один из способов инфантилизации личности. Мне всегда не хватало отца. Всем лучшим, что я имею в жизни, я обязан матери.

МОЙ ОТЕЦ, конечно, большой русский поэт. Он никогда не писал ничего, чтобы прославиться.

КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН учиться с детства находиться одному. Это не значит, быть одиноким. Это значит — не скучать с самим собой.

КАК Я БОЮСЬ ПОХОРОН! Даже когда мы хоронили бабушку, жутко было, и не потому, что она умерла, а оттого, что крутом были люди, которые выражали чувства. Я не могу смотреть на людей, которые выражают чувства.

Я ПОСТУПИЛ В ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ, полтора года там проучился и ушел — в ужасе. Занятие арабским языком было настолько мучительным, лишенным какого бы то ни было чувства для меня. Странный язык. Грамматические формы образуются математическим путем. Почему я поступил именно во ВГИК, я не могу понять.

КОМИССИЯ НЕ ХОТЕЛА ПРИНИМАТЬ МЕНЯ И ШУКШИНА. Говорили: «Вася Шукшин — это темный человек, который не читал Толстого и вообще ничего не знает, он слишком неотесан. А Тарковского мы не примем потому, что он всё знает». Впервые я пошел в кино, когда мне было семь лет. Я только помню два кадра. Первый — это взрывы в подсолнухах, когда вместо грохота взрыва гранат— аккорд музыкальный. И второй кадр — это когда штыки — ужасный кадр — подымают в воздух офицера. В наше же время выбирать было невозможно, и сам факт, сама возможность посмотреть фильм производила на нас ошеломляющее впечатление.

Я НЕ СТОЛЬКО ДУМАЮ О ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, сколько пытаюсь ее ощущать; я к ней отношусь, как животное, как ребенок.

САМА ИДЕЯ ИСКАНИЯ ДЛЯ ХУДОЖНИКА ОСКОРБИТЕЛЬНА. Она похожа на сбор грибов в лесу. Их, может быть, находят, а может быть, нет. На мой взгляд, художник поступает вовсе не как искатель, он свидетельствует об истине, о своей правде мира. Я отвергаю идею эксперимента, поисков в сфере искусства. Любой поиск в этой области, всё, что помпезно именуют «авангардом», — просто ложь.

ЕСЛИ УБРАТЬ ИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЗАНЯТИЙ все относящиеся к извлечению прибыли, останется лишь искусство.

ИСКУССТВО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕНАЦИОНАЛЬНЫМ. Если мир в порядке, в гармонии, он не нуждается в искусстве. Можно сказать, что искусство существует лишь потому, что мир плохо устроен. Ханжество никогда не было эффективной силой творчества.

ЦЕЛЬ ИСКУССТВА заключается в том, чтобы подготовить человека к смерти.

ЕСЛИ АКТЕР ЛИШЕН ТЕМПЕРАМЕНТА — это его смерть. Единственное, что мне нужно от актера, — чтобы он оставался собой в предлагаемых ему обстоятельствах и, боже упаси, не начал бы что-то играть, придумывая образ. Кино, пожалуй, самое несчастное из искусств. Им пользуются как жевательной резинкой, как сигаретами, как вещами, которые покупают.

МЕНЯ ВСЕГДА РАЗДРАЖАЛИ в искусстве намеки, какие-то попытки быть на гребне того, что происходит сию минуту.

Я СЧИТАЮ НЕУДАЧНЫМ ФИЛЬМ «Иваново детство» потому, что терпеть не могу в кинематографе символа. Картина претенциозна — в том смысле, как если бы пианист играл, нажав правую педаль и не отпуская ноги: всё педалировано, всё акцентировано чересчур, чересчур выразительно. Так сказать, сразу все тридцать два зуба актер показывает — я имею в виду автора, самого себя. Некоторые вещи я просто не могу смотреть, я опускаю глаза — знаете, как при взгляде на человека, который бестактно себя ведет, говорит о себе чересчур влюбленно. Но эта картина, мне дорога как первая моя самостоятельная работа. «Космическая одиссея» Стэнли Кубрика мне кажется совершенно неестественной: выморочная, стерильная атмосфера, будто в музее, где демонстрируются технические достижения. Критики или ругают, или хвалят. Ни то, ни другое, не очень-то помогает. А ведь задача критики, на мой взгляд, — помочь автору понять самого себя. Я люблю ограниченное пространство. Мне очень нравится отношение к пространству японцев — их умение в маленьком пространстве находить отражение бесконечности.

ЖИЗНЬ НИКАКОГО СМЫСЛА, КОНЕЧНО, НЕ ИМЕЕТ.

МНЕ ТРУДНО ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ ВНУТРЕННИЙ МИР ЖЕНЩИНЫ, но мне кажется, что он должен быть связан с миром мужчины. Одинокая женщина — это ненормально.

ЕСЛИ МИР НЕ СТАНОВИТСЯ ОБЩИМ, отношения безнадежны. Мне кажется, что я недостаточно люблю себя. Тот, кто недостаточно любит себя, не знает цели своего существования, не может, по-моему, любить других. Я человек невеселый. Сейчас не время много смеяться. Если я вдруг начинаю смеяться, я тотчас же начинаю себя контролировать и ощущаю, что смеюсь не к месту. Спасти всех можно, спасая себя. Общие усилия бесплодны.

НАСТОЯЩЕЕ СКОЛЬЗИТ И УХОДИТ, словно песок между пальцами, и определяет свою материальную весомость лишь в воспоминании о нем.

ЖИЗНЬ ТЕРЯЕТ ВСЯКИЙ СМЫСЛ, если я знаю, как она кончается. Мы не созданы для счастья, но есть вещи важнее, чем счастье.

БОЛЬШОЕ НЕСЧАСТЬЕ ЧЕЛОВЕКА В ТОМ, что он вообразил себя замкнутой системой. Например, он думает, что не наносит себе вред, когда скрытно творит зло, и не считает, что тем самым подвергается саморазрушению.

В РОССИИ НИКТО, НИКОГДА И НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТ. Только так здесь все и происходит.

КОГДА МИР РАСКОЛОТ ВОЙНОЙ, вдруг появляется надежда на счастье, на изменение времени.

Я ОТНОШУСЬ К СЛОВАМ КАК К ШУМУ, который производит человек.

Я ОЧЕНЬ ЖАЛЕЮ, ЧТО Я НЕ СТАЛ МУЗЫКАНТОМ. Планов много, толку мало.

 

Коментарі