Узники страны призраков (Prisoners of the Ghostland)

Николас Кейдж дает очередное безумное безумство. Причем на этот раз самый сумасшедший голливудский актер объединился с самым сумасшедшим японским режиссером, так что на выходе получилась двойная доза дикого, эпатажного, экстравагантного юродства. Любителям понятного популярного кино эта картина категорически противопоказана, но ценители артхаусного трэша, с которого начинали Тарантино и Родригес, найдут чем поживиться.

Действие начинается с ограбления. В банк врываются двое преступников с пушками (один из них – Кейдж) и требуют, чтобы кассиры набили сумку деньгами. В это время малыш с карнавальной маской на затылке, стоящий у автомата с круглыми разноцветными жвачками, разворачивается к грабителям и протягивает наполненный лакомствами стакан. Тут раздается выстрел, прозрачный контейнер со жвачками разбивается, и десятки радужных шариков катятся по полу…

Спустя годы, в которые произошла атомная катастрофа и мир превратился в руины, тот самый грабитель банка, ненавистный толпе за зверские убийства (хотя в действительности кассиршу, охранников и мальчика убил его напарник), по приказу губернатора выходит из тюрьмы. Босой, обнаженный здоровяк, одетый в одни только маваси, стоит аки Макс Рокатански перед ротозеями (ковбоями, самураями, бродягами в цилиндрах, гейшами) и ждет очередной недоброй участи. Губернатор, потерявший любимую «внучку» (в действительности сбежавшую из сексуального рабства наложницу, которую играет франко-алжирская красавица-танцовщица София Бутелла, известная по «Кингсмену», «Атомной блондинке», «Мумии» и «Экстазу»), посылает заключенного, дабы тот добрым делом якобы искупил вину перед городом, в «страну призраков», карантинную зону (или зону отчуждения), куда никто не суется и откуда ни для кого нет выхода. Границы «страны» стерегут монстры (облученные и изуродованные радиацией смертники), а внутри этого страшного, мертвого места остановились время и жизнь.

Именно там «потерялась» драгоценная «внучка» Бернис, которую губернатор любым способом и любой ценой намерен вернуть домой. А чтобы персонаж Кейджа (у которого по сюжету нет имени, но со временем его нарекают Героем, потому что в его жилах течет «густая красная кровь», а значит, в груди бьется сильное, отважное сердце, и он подобно храброму Гурду из «Королевства кривых зеркал» способен все изменить, освободить узников, запустить часы и положить конец тирании) не смог увильнуть от задания, Губернатор облачает его в специальный костюм, в который вшита взрывчатка, и остановить тикающую бомбу может один-единственный ключ, что висит у Губернатора на груди.

Странно, что Кейдж и режиссер Сион Соно не объединились в творческий симбиоз раньше. Соно, известного по фильмам «Откровение любви» и «Холодная рыба», называют самым «своеобразным» и самым «подрывным» представителем современного японского кино. И очевидно, что никакая другая голливудская звезда не вписалась бы в подобный волапюк так ладно, как Николас Кейдж, карьера которого в последние годы опять пошла в гору благодаря таким вот выходящим за всякие академические рамки буйствам и сумасбродствам.

Смотрите легально на MEGOGO

«Узники страны призраков» – балансирующая на грани китча эклектика, которой все же удается оставаться в рамках притягательного творческого хаоса, не переступая черту ахинеи, пошлости и безвкусицы. Жанрово и стилистически здесь сошлись неовестерн, неонуар, фантасмагория, сказка, постапокалиптика, антиутопия, хоррор, фантастика, притча и даже мюзикл…, а декор сюрреалистичного стимпанка причудливым образом встретился с вертепом, уличным театром, кабуки и хоралами. Посредством сумбура, гротеска и метафорического «волшебного фонаря» Сион Соно окунулся в самую пугающую и болезненную для японского народа тему ядерной катастрофы, сеющей уродства и смерть подобно чуме.

Для киноманов «Узники страны призраков» – кладезь аллюзий и ассонансов. И несмотря на кажущийся беспорядок, здесь нет ни малейшей случайной детали. И раз уж мы начали с созвучия с тарантиновской эстетикой: невозможно не заметить, как сильно Губернатор, одетый в ковбойскую шляпу и все белоснежное, напоминает плантатора в исполнении Дона Джонсона из «Джанго освобожденного» (а играет Губернатора совсем неслучайно Билл Моусли, завсегдатай едва ли не всех трэшовых хорроров и слэшеров, начиная с 80-х, в которых он неизменно изображал злодеев, маньяков и психопатов). Отчетливо прослеживается славное наследие «Безумного Макса»; японских истернов Куросавы, повлиявших на лучшие американские вестерны; классических сказок о герое, что должен вызволить принцессу из лап дракона, и оруэлловских дистопий о диктатуре и авторитаризме (в частности, канонической повести «Скотный двор»).

Вспоминаются также «Город потерянных детей» Жан-Пьера Жене, «Дом восковых фигур» (в «стране призраков» среди юродивых, мучеников и проповедника обитает коллекционер, создающий экспонаты из живых людей и фрагментов разбитых манекенов; потерянные скитальцы закупориваются в неживую пластмассовую скорлупу и, лишенные голоса и возможности двигаться, превращаются в безвольные и безголосые статуи, в кукол, фантомов отчужденного зазеркалья-отражения марионеточной жизни под автократией Губернатора) и, конечно же, великий «Метрополис» Фрица Ланга. Неслучайно жители «страны призраков» вручную пытаются сдвинуть с места тяжелые стрелки больших остановившихся часов, что ясно перефразирует кадр, на котором изможденный подземный рабочий Метрополиса, единолично управляемого магнатом Фендерсоном, голыми руками перемещает стрелки на циферблате гигантской адской Машины.

И что, возможно, самое удивительное и дикое, «Узники страны призраков» пропитаны духом мрачных и аллегорических взрослых сказок позднего советского кинематографа. В первую очередь прочитываются настроения «Сказки странствий» Александра Митты (в которой герой Андрея Миронова, бродяжный философ-изобретатель Орландо, побеждал ведьму Чуму подобно тому, как Герой в лице Кейджа побеждает призрак Радиации и проклятье Тирании) и «Убить дракона» Марка Захарова (где Ланселот сразил Дракона подобно тому, как Герой сразил Губернатора). И даже слышится эхо манифестной постапокалиптической антиутопии Лопушанского «Письма мертвого человека», грозного фильма-предупреждения о последствиях эгоистичного властолюбия и ядерной войны. Эхо, наложенное на современные реалии супергеройских боевиков и фантастических вестернов.

Николас Кейдж будто бы снова помолодел, будто вернулся в 80-90-е, во времена «Бойцовой рыбки», «Птахи» и «Диких сердцем». Совсем недавно мы видели его почти стариком, одиноким седобородым отшельником, испытывающим трогательную и трагическую привязанность к свинье. А теперь он снова пышет красотой, наливной маскулинностью и здоровьем. Он – действительно наш Герой. Герой на все времена и все чокнутые истории.

Анастасия Лях