Лапочка (Honey Boy)

В действительности – «Милый мальчик». Именно так, надо полагать, в детстве все называли Шайю ЛаБафа, который начал сниматься на телевидении в совсем нежном возрасте, зарабатывал неплохие деньги и платил зарплату собственному отцу, незадачливому клоуну-байкеру с выраженными последствиями алкогольной и кокаиновой зависимости, который вызвался быть ему личным менеджером.

И ЛаБаф действительно был милым мальчиком, истинным «подарком» (так переводится его имя с идиша), с округлыми чертами лица и мягкими кудрявыми волосами. В двадцатилетнем возрасте он попал во франшизу «Трансформеры» и стал одним из самых популярных молодых голливудских актеров. Сыграл сына Индианы Джонса в «Королевстве хрустального черепа» и должен был перехватить эстафету у Харрисона Форда и стать новой звездой культовой приключенческой франшизы.

Но то ли алкоголь и наркотики вызвали психические проблемы, то ли проблемы с психикой, вызванные травмами детства, спровоцировали злоупотребление наркотиками и алкоголем, так или иначе ЛаБаф начал регулярно попадать в полицейский участок за нетрезвое вождение и хулиганство в общественных местах. Ну и да, на премьере «Нимфоманки» в Берлине он прошелся по красной дорожке с пакетом на голове, а перед этим с пресс-конференции просто встал и вышел. Естественно, неадекватное поведение отрезало налаженные контакты с крупными студиями, актер стал «ненадежным», так что остались лишь редкие роли эксцентриков в инди-кино. Всем своим видом ЛаБаф демонстрировал, что ему на все и на всех глубоко наплевать, но в реалии, как скажет любой маломальский психолог, актер кричал, взывал о помощи.

И фильм «Honey Boy» стал эдаким публичным признанием Шайи ЛаБафа в том, что он и вправду нуждается в лечении и поддержке. Актер сам написал сценарий автобиографического рассказа о молодом актере по имени Отис Лорт, который после очередной пьяной аварии попадает в реабилитационную клинику, где психотерапевт заставляет парня, у которого явные проблемы с контролем гнева и бросающееся в глаза ПТСР, вспомнить болезненные моменты детства.

И все эти моменты оказываются связаны с отцом, от которого Отис ждал обычной родительской любви и заботы, а получал лишь инструкции сурового непреклонного менеджера, который стыд нереализовавшегося лузера скрывал за гнусавым краснобайством (от переизбытка вынюханного кокаина его нос давно перестал нормально дышать) и видимостью профессиональной деятельности, направленной на взращивание из зеленого сына большой кинозвезды. В итоге Отис слишком рано лишился привилегий ребенка и слишком рано получил привилегии взрослого, а также привилегии голливудского баловня, для которого жаркое лос-анджелесское солнце встает чуть раньше, чем для всех остальных, а заходит чуть позже.

Смотрите легально на MEGOGO

В целях терапии ЛаБаф сыграл в фильме не себя, но своего отца, совершив таким образом довольно радикальное и парадоксальное перевоплощение. А Отиса (то есть самого Шайю) в разном возрасте воплотили юный Ноа Джуп из «Тихого места» и Лукас Хеджес из «Манчестера у моря» и «Вернуть Бена». Причем Джуп, которому пришлось в кадре курить, ласкать взрослую женщину и испытывать ненависть, трепет и любовь одновременно к одному и тому же сложному и практически невыносимому человеку, переиграл своих старших коллег.

Автобайопик, показанный украинским зрителям в рамках фестиваля американского инди-кино «Независимость», оказался и тематически, и композиционно созвучен с другой программной картиной смотра – байопиком «Джуди», в котором Рене Зеллвегер исполнила роль Джуди Гарленд (несмотря не принципиальные различия в режиссуре). И Гарленд, и ЛаБаф из фабричных голливудских детей, которых родители «отдали на воспитание» машине, штампующей звезд, выросли в опустошенных, сломленных одиночек. Разница только в том, что Гарленд таки сломалась, а у ЛаБафа еще есть шанс.

И очевидно, что этот проект, в котором черты документального кино (неслучайно в режиссерском кресле оказалась документалистка Альма Харель) изобретательно (и, хочется верить, целительно для главного виновника торжества) перегримировались в черты кино художественного, куда более важен и, возможно, даже более интересен самому Шайе ЛаБафу, нежели публике. Но с другой стороны, трудности, родители, раны, воспоминания – все это есть у каждого без исключения, и все мы рано или поздно нуждаемся в терапии. И кинематограф – точно не худший из способов.

Анастасия Лях