Костюмер (The Dresser)

«Забвение придет, рано или поздно. Лучше, чтобы поздно», – говорит престарелый костюмер престарелому актеру. Если бы не номинация на «Золотой глобус», к британскому телефильму «Костюмер» забвение пришло бы заблаговременно, не дождавшись расцвета. Проект канала BBC порадовал лишь избранных интеллектуалов (причем не столько киноманов, сколько театралов), пройдясь по ТВ предельно ограниченным тиражом. И это несмотря на участие Энтони Хопкинса и Иэна МакКеллена.

«Костюмер» – новая экранизация одноименной камерной пьесы Рональда Харвуда, который отчасти вложил в нее собственный опыт: в юности писатель подрабатывал костюмером у британского актера Доналда Вулфита. Действие разворачивается во время Второй мировой преимущественно в театральной гримерной и немного на сцене. На фоне бомбежек, которые лишь слышны за кулисами или за кадром, труппа передвижного шекспировского театра готовится к вечернему спектаклю. Сегодня они дают «Короля Лира», в 227-й раз, а исполнитель главной партии не может вспомнить первую строчку. Старого самовлюбленного лицедея-пьяницу-ловеласа, испытывающего нечто среднее между звездной болезнью, творческим кризисом и предчувствием смерти, мучит возрастное безумие, белая горячка и страх. Все влюблены, но и сыты по горло капризами ведущего артиста: звукорежиссеры, осветители, бутафоры и даже его гражданская жена, которая намного моложе, играющая в «Короле Лире» роль младшей дочери Корделии. И только гример-костюмер молится на своего кумира, сносит все его оскорбления, блажь и самодурство и делает все возможное и невозможное, чтобы тот вышел сегодня к публике и отыграл свою коронную королевскую партию, возможно, в последний раз.

Драматург Рональд Харвуд больше известен как сценарист. Именно он адаптировал для большого экрана автобиографию Владислава Шпильмана «Пианист» и получил за это «Оскар», автобиографическую опять же книгу Жан-Доминика Боби «Скафандр и бабочка» и получил номинацию, роман Маркеса «Любовь во время холеры». И он же, что примечательно, адаптировал роман Сомерсета Моэма «Театр» для экранизации с Аннетт Бенинг и Джереми Айронсом.

В 1983 году пьесу «Костюмер», у которой с «Театром» немало общего и одновременно противоположного, блестяще поставил Питер Йетс с Альбертом Финни и Томом Кортни в главных ролях. «Происходящее за кулисами – вот истинная драма. И зачастую убогая комедия» – так звучал слоган фильма, удостоившегося впоследствии пяти номинаций на «Оскар» во всех главенствующих категориях. И конечно же, после столь великой экранизации постановщику Ричарду Эйру («Айрис», «Скандальный дневник») браться за «Костюмера» было непросто. Однако в его распоряжении были такие монументальные фигуры, как Хопкинс и МакКеллен.

Во-первых, новая версия пьесы Харвуда – повод еще раз послушать упоительнейшие диалоги, полные и острот, и иронии, и грусти, и жизненной мудрости, и безысходного старческого одиночества в преддверии конца, органично переплетающиеся с цитатами из «Короля Лира». Вот, к примеру, как прима, вернее премьер-артист высказывается в адрес коллеги-конкурента: «Он продолжал играть Гамлета до 68 лет. На лице его было больше морщин, чем ступенек на галерке. Я видел его Лира и был приятно разочарован». Или в адрес театральных критиков: «Критиков нельзя ненавидеть. Как калек, слабоумных и покойников».

Смотрите легально на MEGOGO

Вечный симбиоз слуги и хозяина, поклонника и кумира, маленького человека и мнимого величия в исполнении Хопкинса и МакКеллена обретает новые звучание и смысл. Сэр Энтони Хопкинс играет падающую звезду. У его персонажа даже нет имени: все обращаются и зовут его Сэром. Нет имени, нет собственной личности, потому что «великий актер» всегда в образе: короля Лира, Отелло, Генриха V, Макбета… Он пытается играть и на сцене, и в жизни, вот только в жизни его страсть и патетика смешны и нелепы (помните, как у Моэма в «Театре» Роджер пугающе точно упрекнул мать, великую актрису Джулию Ламберт, в притворстве: «Ты всегда играешь. Эта привычка – твоя вторая натура. Ты играешь, когда принимаешь гостей. Ты играешь перед слугами, перед отцом, передо мной. Передо мной ты играешь роль нежной, снисходительной, знаменитой матери. Ты не существуешь. Ты – это только бесчисленные роли, которые ты исполняла. Я часто спрашиваю себя: была ли ты когда-нибудь сама собой или с самого начала служила лишь средством воплощения в жизнь всех тех персонажей, которые ты изображала. Когда ты заходишь в пустую комнату, мне иногда хочется внезапно распахнуть дверь туда, но я ни разу не решился на это – боюсь, что никого там не найду»).

Сам Хопкинс, несомненно великий, последние годы нередко появляется на большом экране в проектах крайне сомнительного или откровенно постыдного качества. И одновременно находит пристанище на ТВ, где блистает и в многомиллионном амбициозном проекте «Мир Дикого Запада», и в маленьком авторском «Костюмере». И как же роскошно, самодовольно, чванно и вместе с тем искренне его герой произносит фразу: «Я ненавижу кино. Я верю в живое искусство. Не изобрели еще такую камеру, чтобы меня снимать» (сам Хопкинс был членом труппы Королевского национального театра до 1970 года, а затем переехал в США и начал сниматься в голливудском кино).

И конечно же, неслучайно и иронично образ прислужника-костюмера, сдувающего пылинки со своего идола, знающего все его роли назубок и выполняющего свою работу гораздо лучше, чем хозяин выполняет свою, воплотил именно Иэн МакКеллен, сэр Иэн МакКеллен, выдающийся мастер как раз шекспировского репертуара, в свое время сыгравший и Гамлета, и Ричарда II, и Макбета, и Ричарда III, и короля Лира (к слову, на счету Хопкинса из шекспировского репертуара помимо Клавдия и Тита Андроника есть роль Отелло, а его герой в «Костюмере» путает и начинает гримироваться в мавра вместо Лира).

Эмили Уотсон убедительно сыграла женщину, жизнь которой не сложилась по всем фронтам, ни личная, ни карьера. Особенно сильно из ее уст прозвучал вот этот монолог: «Тошнит. Меня тошнит от холодных вокзалов, холодных залов ожидания, холодных воскресений и от холодной еды поздно на ночь. Меня тошнит от переездов и от штопанья тряпья. Меня тошнит от запаха заношенных костюмов и нафталина. Но больше всего меня тошнит от того, что приходится считать, что я едва гожусь, слишком стара, что я лучшая из худших вторых ролей, что я не могу сравниться с тобой и недостойна твоих талантов. Меня тошнит от того, что приходится делать вид, что все в порядке».

Трагикомичный союз актера и костюмера, короля и шута, существует именно в форме симбиоза, взаимовыгодного сожительства, не паразитизма, как может показаться на первый взгляд. Как первый нуждается в прислужничестве, поклонах, подсказках и похвалах второго, так и второй нуждается в деспотичном господине с кнутом, готовый жизнь отдать за крошку от пряника, как пес, нуждающийся в поглаживающей ладони. И потому нет для него ничего важнее ничтожного однословного упоминания в непотребных мемуарах.

Несмотря на ненавязчивые издевки и шутки, «Костюмер» всецело пропитан тяжестью старости, никчемности и смерти: бывший казанова, некогда влюблявший в себя старлеток и ассистенток, теперь думает лишь о том, как бы заменить партнершу на ту, что похудей да полегче, потому что давно нету сил в финальной сцене нести ее на трясущихся от лет и запоев руках.

Анастасия Лях

костюмер кадр 1