История Лизи (Lisey’s Story)

На стриминге Apple TV+ вышел восьмисерийный мини-сериал «История Лизи», основанный на одноименном романе Стивена Кинга и к которому писатель самолично написал сценарий, остерегаясь недостаточно глубокой или неверной адаптации. В этой психологически-мистической семейной драме сыграли Джулианна Мур, Клайв Оуэн, Дженнифер Джейсон Ли из «Экзистенции» и «Омерзительной восьмерки», Дэйн ДеХаан из «Нового Человека-паука» и «Лекарства от здоровья», Джоан Аллен из франшизы про Борна, Сон Кан из «Форсажа» и Майкл Питт из «Забавных игр» и сериала «Ганнибал» (к слову, Дженнифер Джейсон Ли и Дэйн ДеХаан ранее пересекались в байопике про битников «Убей своих любимых», и именно такой совет, «убивать в писательстве своих любимых», Кинг дает начинающим литераторам).

Сюжет разворачивается вокруг горюющей бездетной вдовы Лизи Лэндон, которая переживает невосполнимую утрату – смерть любимого мужа, знаменитого писателя-фантаста Скотта Лэндона, с которым у нее была очень особенная связь, но который вместе с тем так и остался для нее неразгаданной загадкой (на этот раз Стивен Кинг на страницах своего воображения убивает самого себя и будто бы из другого мира наблюдает за происходящим после смерти). Теперь Лизи, которая всегда была не полноценной личностью, но придатком выдающегося супруга (которого не только фанаты, но и литературоведы считают гением, величайшим фантастом всех времен и народов… да, сквозит легкий, а порой тяжеловатый авторский нарциссизм), нужно научиться жить самостоятельно и по собственным, а не его правилам.

На вдову обрушивается не только гибель благоверного и не только вынужденная самостоятельность, но и ответственность за неизданное творческое наследие Лэндона. Неопубликованные и неоконченные труды жаждет забрать национальная библиотека, а фаны писателя считают их закопанным в недрах барахла упертой вдовы заветным кладом. Параллельно ухудшается психическое состояние старшей сестры Лизи, Аманды, что всегда была не от мира сего и в этом смысле хорошо понимала и тесно была связана с покойным зятем-писателем, сила воображения которого была настолько мощной, что стирала границы между реальностью и фантазией. Лизи кажется, что она должна разгадать тайну прошлого мужа и расшифровать оставленные им кодовые послания, не без помощи Аманды. И еще ей приходится столкнуться с одержимым поклонником-мизогином, который свихнулся на Лэндоне и любой ценой намерен отбить у «тупой ненавистной» жены/ женщины (которую в лучшем случае пренебрежительно называет Йоко Оно, а в худшем – присосавшимся паразитом), не понимающей истинной ценности утаенного клада, его бесценные рукописи.

«История Лизи» – не самое известное произведение Стивена Кинга, но самое личное. Писатель посвятил его своей жене Табите Кинг и именно с нее списал образ Лизи Лэндон, которая носит фамилию мужа так, будто не имеет собственной, и вынуждена всегда жить в тени своей именитой половинки и оберегать, лелеять хрупкий гений, а порой даже отбиваться лопатой от сумасшедших фанатов, выполняя роль телохранителя. В «Истории Лизи» Кинг целиком осознал и передал художественным словом и сильными образами тот груз, который взвалился на плечи женщины, выполняющей роль жены популярного беллетриста. А в Скотте Лэндоне, конечно же, зашифровал собственное «я»: призраков прошлого, детские травмы, ранимость и полубезумство творческой натуры (брутальный Клайв Оуэн здесь на редкость чувствителен и уязвим), дар создавать вымышленные миры, вторгающиеся в реальность, и проклятие быть в окружении зацикленных полоумных гиков.

В «Истории Лизи», самом автобиографичном из всех романов Кинга, без труда можно найти ассонансы с другими его книгами и заметить повторяющиеся мотивы (как известно, писатель почти всегда делает самоотсылки и самоаллюзии, в чем, конечно, тоже очевидно проступает самолюбование). Линия писателя и сумасшедшего фаната-садиста рифмуется с сюжетом «Мизери». Линия зависимой жены, скованной и обездвиженной, сперва слепо полагающейся на нити кукловода, но затем пытающейся превозмочь тень мужа и внутренние страхи, – с «Игрой Джеральда», где героиня фигурально и буквально прикована к кровати. Флэшбэки в детство Скотта Лэндона, где он вместе со старшим братом физически и морально страдает от безумства отца, – аллюзии на реальное детство Стивена Кинга, который тоже был близок со старшим братом и тоже пострадал от отца, что всегда тяготился семьей и однажды, как говорится, просто вышел в ларек за сигаретами и не вернулся, и этот скверный поступок родителя вылился в изображение на бумаге токсичных отношений между отцами (безумцами, агрессорами, демонами) и сыновьями, как, например, в рассказе «В высокой траве» и романе «Сияние».

Смотрите легально на MEGOGO

С «Сиянием», конечно, «История Лизи» пересекается наиболее тесно: писатель получает редкий талант и вдохновение, но переступает черту и рушит барьер между реальностью и фантазией, между миром этим и тем, что находится по ту сторону, в темном, пугающем, холодном зазеркалье, и тьма обрушивается и на него, и на его бедную жену. В одной из сцен супруги Лэндоны посещают уединенный отель в заснеженных горах, где они – единственные постояльцы, и, ясное дело, вспоминается зловещий «Оверлук». В другой сцене сумасшедшая Аманда, сестра Лизи, пишет кровью зеркальную анаграмму, подобную культовому слову «redrum» (murder) из «Сияния». А лопата, которой Лизи рассекла физиономию чокнутого поклонника, рифмуется с топором в руках Джека Торренса.

Однако мини-сериал «История Лизи» – это не хоррор (хотя одержимый гик в мрачном и погружающем в дискомфорт, щекочущем нервы исполнении ДеХаана действительно вселяет отвращение и ужас, неадекватный, маниакальный, с грязными отросшими ногтями и мутным взглядом, с йо-йо в руке и бог весть какими помыслами и каким отчаянием… и в то же время этот мерзкий мелкий персонаж вызывает жалость, больной, зависимый, лишенный собственного «я» и личной жизни, он еще бóльшая тень Лэндона, чем Лизи). Это медитативная удвоенная реминисценция, в которой практически нет настоящего и совершенно не видно будущее, в которой воспоминания Лизи о Лэндоне переходят в воспоминания Лэндона о детстве, а террор, как иллюзорный, так и осязаемый, не столько пугает, сколько кажется частью психологической терапии для героини, переживающей потерю и, так сказать, отламывание половины от целого.

Все восемь эпизодов поставил чилийский режиссер Пабло Ларраин, известный в первую очередь по байопику «Джеки», в котором Натали Портман сыграла Жаклин Кеннеди в момент и после убийства мужа-президента. И именно Ларраин (и, конечно, игра Джулианны Мур, выворачивающей и себя, и весь мир наизнанку) делает «Историю Лизи» историей Лизи, а не историей Скотта Лэндона, то есть историей Табиты Кинг, а не Стивена Кинга. Как и Джеки, Лизи, что была женою при знаменитом муже, переживает утрату и горе, но смерть того, кого она дополняла и кому служила, должна стать для нее новым началом.

Ларраин чуть отдаляется от стилистики Стивена Кинга и привносит альтернативные настроения. Так, например, едва ли ни с первых кадров «История Лизи» вызывает ассоциации с драмой Стивена Долдри «Часы», посвященной прошедшей вековую историю женской эмансипации и женской творческой авангардной мысли, сделавшей эту эмансипацию возможной. Лизи тоже должна эмансипировать, научиться жить независимо от мужа и от его призрака, оборвать марионеточные ниточки (на вступительных титрах две деревянные куклы-марионетки, выстроганные очень похожими на Мур и Оуэна, кружат в романтическом и одновременно разлучном танце; в итоге мужская фигурка рассыпается на множество книжных страниц, а у женской рвутся нити невидимого кукловода). И конечно, кадры, в которых Джулианна Мур (которая также снималась и в «Часах») эстетски погружается в водоем, который то ли бассейн, то ли пруд, напоминают навязчивое погружение в реку писательницы Вирджинии Вулф в исполнении Николь Кидман, которая сильно опередила свое время мыслями, но не телом.

Собственно, вода в «Истории Лизи» играет одну из важнейших ролей (вода – то же зеркало). Она – проводник между двумя мирами. И если миры интерпретировать не как реальность и воображение, обыденность и зазеркалье, в котором живут альтернативные двойники, но как мир живых и мир мертвых, то вода-проводник станет отсылкой к греческой мифологии: перевозчику душ Харону, переправляющему умерших через реку Стикс в Аид.

Кажется, Ларраин, изучив образы и символы романа Стивена Кинга, добавляет в стилистику и немного Дэвида Линча: загадочный Длинный мальчик из зазеркалья – аллюзия на Великана из «Твин Пикса» (города двух вершин-близнецов, олицетворяющего мир людей и зазеркальный мир потусторонних темных двойников), существо из крепости в Пурпурном море (аналог Красной комнаты из «Сияния»), что находится под комнатой ожидания Черного вигвама (подземного царства Аида). И к слову, в экранизации «Игры Джеральда» нидерландский актер Карел Стрёйкен, изобразивший у Линча Великана, сыграл Лунного человека – высокое существо из страхов и ночных кошмаров главной героини (также экстраординарный артист появился и в экранизации «Доктора Сон»).

Мощную образность режиссера подхватывает опытный оператор Дариус Хонджи, на счету которого сотрудничество с Жан-Пьером Жене (создателем «Амели»), Дэвидом Финчером, Бернардо Бертолуччи, Романом Полански, Дэнни Бойлом, Вуди Алленом, Михаэлем Ханеке (в том числе на уже упомянутых «Забавных играх»), Вонгом Кар-Ваем, Поном Чжун-хо (создателем «Паразитов») и многими другими. Хонджи, снимая «Историю Лизи», будто бы суммирует весь предыдущий опыт: выхватывает объективом камеры и сюрреалистичную причудливость «Города потерянных детей» Жене, и супружескую нежность «Любви» Ханеке, и страх и террор «Забавных игр», и живописную фантазию «Полночи в Париже» Аллена… Все это перемешивается в сложной и многогранной эстетике «Истории Лизи». В умывальнике, в котором переливается через края вода, отражается полная красная луна, тайная комната детского эскапизма и вместилище светлых и темных грез. В пруду глотает воду Офелия, что потеряла Гамлета, но нет, она не должна умереть.

Анастасия Лях