Вестсайдская история (West Side Story)

Этот год может стать знаковым в истории «Оскара», если в номинации «лучший фильм» окажутся сразу три мюзикла: «На высотах Нью-Йорка», «Аннетт» и ремейк «Вестсайдской истории». По крайней мере все три картины заслуживают в номинацию попасть. Но киноакадемики, скорее всего, выбирая между ультрасовременным, артхаусным и академическим, номинируют новую работу без сомнения великого Спилберга, вернувшего на экраны эталонную классику, время золотого и серебряного Голливуда.

«Вестсайдская история» – урбанистический, индустриальный мюзикл о том, как застраивался и джентрифицировался остров Манхэттен, который много десятилетий назад, пока не стал кварталом богатых белых, был районом бедных беспризорников и иммигрантов. Собственно, Верхний Вест-Сайд (который сегодня считается самой благополучной и благоприятной для проживания частью Нью-Йорка) и есть главный герой этой истории. В его суровых объятиях разворачивается противостояние двух уличных подростковых банд. «Джеты» («истребители») – белые американские мальчишки из неблагополучных семей, сироты и бездомные, воспитанники детдомов, трущобная шпана; с раннего детства они уже стоят на учете в полиции, и местный офицер знает их всех поименно; не учатся, не работают, протирают штаны, шатаясь по подворотням большого яблока. «Шарки» («акулы») – пуэрториканские иммигранты, которых ньюйоркцы считают таким же мусором, как и малолетних оборванцев без кола и двора; эти наоборот, вынуждены работать с утра до ночи, пахать как проклятые, подметая полы и подшивая одежду, которую сами себе позволить не могут.

Те и другие ненавидят друг друга от обиды и безысходности. Обреченные всегда быть за бортом пресловутой американской мечты, не иметь никаких возможностей в «стране возможностей», они срываются друг на друге, жаждут один другого убить, хотя в действительности их общий враг – система. Джеты и шарки сражаются за, по сути, иллюзорную территорию, которая никогда не будет принадлежать ни первым, ни вторым; и не желают принимать правду: Вест-Сайд вот-вот станет элитным районом, в котором не будет места ни латиносам, ни детдомовскому отребью, и Америка никогда не станет теплым, уютным, гостеприимным домом ни для тех, ни для других.

В декорациях наступившей индустриализации и наступающей джентрификации разворачивается история ненависти и любви, в которой любви, увы, не хватает сил побороть вражду и злобу. «Вестсайдская история» – история самой Америки, а печальная лав-стори Тони и Марии – американское прочтение шекспировской трагедии Ромео и Джульетты, перенесенной в середину эпичного, грандиозного, головокружительного в своем неумолимом стремительном темпе и вместе с тем страшного и жестокого двадцатого века.

Спилберг вполне мог осовременить, модернизировать классический мюзикл, мог не побрезговать эксплуатацией темы сегодняшних антирасистских и антиполицейских протестов и спекуляцией на гибели Джорджа Флойда. Мог вместо джет и акул показать кровопролитные столкновения цветных и белых в 10-х и 20-х годах двадцать первого века вместо того, чтобы возвращаться в 50-60-е двадцатого. Но режиссер, мудрый и универсальный, который никогда не гнался за трендами и горячими темами, но находил отклики настоящего и будущего в прошлом, решил оставить «Вестсайдскую историю» той самой «Вестсайдской историей», печальной повестью на все времена.

Смотрите легально на MEGOGO

В оригинальном мюзикле роли влюбленных Марии и Тони исполнили знаменитая Натали Вуд и Ричард Беймер (последний в куда более позднем возрасте сыграл Бена Хорна, богатого бизнесмена и владельца отеля «Грейт Нортерн» в сериале «Твин Пикс»). При этом Натали Вуд, родившаяся в Штатах дочь русских иммигрантов, никак не была ни пуэрториканкой, ни латиноамериканкой в целом. Спилберг, конечно же, в условиях нынешних расово-этнических пунктиков в кодексе фабрики грез никак не мог допустить подобную вольность и манипуляцию в кастинге, так что всех пуэрториканцев в ремейке сыграли выходцы из Латинской Америки. В частности, Марию изобразила многообещающая дебютантка Рэйчел Зеглер: чистое, юное, удивительное, дивно поющее создание, излучающее мощный, искренний, обезоруживающий свет (неслучайно еще до премьеры «Вестсайдской истории» студия Disney поспешила отдать потенциально новенькой звездочке роль Белоснежки в очередном игровом ремейке классической анимации).

Партия Тони досталась ладно поющему Энселу Элгорту, известному по романтической драме «Виноваты звезды» и музыкальному экшну «Малыш на драйве», обладающему чертами и энергетикой не самого современного юноши, чем-то рыцарским и одновременно битническим. А из второстепенных актеров в память врезался фактурный Майк Фейст, сыгравший лучшего друга главного героя: импульсивного, задиристого, вспыльчивого, необузданного Риффа, вспыхивающего как спичка и отчаянно рвущегося умереть молодым.

Примечательно, что вместо аптекаря из оригинала, который давал приют и наставлял малолетних бесчинников, в ремейке предстала вдова-аптекарша, пуэрториканка, что когда-то вышла замуж за белого американца. И сыграла ее та самая Рита Морено, что в оригинале воплотила образ Аниты, подруги Марии и девушки ее старшего брата, любовь и мечты которой в манящей, многое обещающей Америке также постигают трагедия и крах.

Фильм начинается с панорамы манхэттенских строек, с пыли, песка, строительного щебня да цемента. Район активно застраивается, чтобы спустя десятилетия измениться до неузнаваемости. Решительно все на экране выглядит и звучит так, будто перед нами и впрямь кино из далекой безвозвратно ушедшей эпохи. Не только костюмы и декорации, но ритмы музыки и даже лица молодых неизвестных актеров мастерски вынимают зрителя из тисков современности и переносят в иное столетие. Такт отбивается щелканьем пальцев и свистом, вовлекая в атмосферу и настроение улицы и хулиганского оскала.

Постсоветскому зрителю кажется, что он перенесся в эпоху «Девчат», «Весны на Заречной улицы», «Высоты»…, и сейчас из пропасти минувшего-пережитого донесутся слова «А мы монтажники-высотники, да! И с высоты вам шлем привет». Но нет. Вместо советского оптимизма с порога назревает тревожность приближения неизбежной, непоправимой драмы.

С одной стороны, Спилберг тщательно, шаг за шагом воспроизводит оригинальный мюзикл и оригинальное его время, сторонясь всего нарочито модернистского. И сохраняет в отношениях Тони и Марии нескладную, милую, старомодную, ретроградную наивность. С другой, если вглядываться в нюансы, сцены и мотивы «Вестсайдской истории» начинают играть на принципиально новый лад, более глубокий, острый и выразительный. И да, все-таки современный, просто без оголтелого ультрамодерна. Так, в ремейке у Тони появляется формирующий его новые принципы и личность бэкграунд: он только вышел из тюрьмы, где отбывал срок за то, что едва не убил человека в драке, так что драться с «акулами» и кем-либо еще он не хочет не потому, что влюблен и настроен на другую волну, но потому, что гуманизм, пацифизм, толерантность – его осознанные позиция и выбор. А периодическое мелькание на заднем плане третьестепенной девушки-пацанки, которая рвется примкнуть к «джетам», но те ее высмеивают и отвергают (да, персонаж-трансгендер – не нововведение, соответствующее актуальным тенденциям, он был и в картине 1961-го), которое в оригинале заканчивается фразой в ее адрес «Ты же девушка, будь ею», у Спилберга завершается диаметрально противоположным признанием: «Ты таки свой пацан».

Но в целом хэппи-энда снова не случается, и ненависть опять оказывается сильнее любви. Эта прискорбная, но реалистичная констатация у Спилберга звучит еще более драматично, более тревожно и предостерегающе. Неслучайно самая романтическая сцена между Марией и Тони, когда парень прибегает посреди ночи под ее балкон (да-да, так же, как Ромео стоял под балконом Джульетты), разворачивается в декорациях железных прутьев. Решетка разделяет влюбленных и не дает полноценно прикоснуться друг к другу, будто преграда, которую едва ли удастся преодолеть; стена из взаимных предрассудков, обиды и злобы, которую едва ли удастся сломать. А кульминационная стенка на стенку между джетами и акулами неслучайно разворачивается в ангаре с солью (рассыпанная соль – недоброе предзнаменование). И когда в полутьме на земле друг на друга угрожающе наступают тени двух банд, это не просто силуэты. Это тени американского прошлого, никуда не исчезнувшие с рассветом, но до сих пор таящие беспричинную враждебность, бессмысленную, разрушительную злость.

Анастасия Лях