Додому (Evge)

Драма крымскотатарского дебютанта по факту, казалось бы, тихим, сдержанным, полным достоинства и полным скорби голосом говорит о маленьких в пределах глобальной истории, но огромных в пределах одной семьи трагедиях, которые повлекла за собой война. Но в действительности это кино лишь краем затрагивает Донбасс, АТО и аннексию Крыма. В первую очередь оно говорит о традициях и культуре, о ритуалах, корнях, почитании предков и привязанности к земле. Глубокая и поэтичная, картина Наримана Алиева не обращает, но убеждает в искренности и благородстве своей веры любого неверующего.

«Домой» участвовал в параллельном конкурсе Каннского фестиваля 2019 «Особый взгляд». Правда, домой уехал без наград. Зато на Одесском МКФ, где обладателя главного приза определяют зрители, лента получила гран-при. Не за шероховатости в драматургии и игре второплановых исполнителей, а за эмоции, отсутствие фальши, болезненность темы.

Действие начинается в киевском морге, откуда приехавший из Крыма Мустафа (Ахтем Сейтаблаев, актер и режиссер, снявший в числе прочего фильмы «Хайтарма» и «Чужая молитва» о сталинской депортации крымских татар) забирает тело своего старшего сына, погибшего в АТО. В коридоре ждет младший сын Алим (Ремзи Билялов). По закону тело должно перевозиться исключительно в цинковом гробу, но отец наотрез отказывается засовывать своего ребенка в стальной оцинкованный ящик («Чтобы я своего сына потом из гроба болгаркой вырезал!» – крикнет Мустафа позже, в порыве отчаяния, гнева и боли). За взятку работник морга соглашается отдать тело так, как есть, и вкалывает в труп раствор формалина, что должен приостановить разложение и помочь довезти тело до Крыма.

Алим, который живет в съемной квартире вместе с киевской невестой покойного брата и ходит в один из столичных университетов, еще не догадывается, что отец намерен забрать его на родину в Крым не только на время похорон и траура, но навсегда. Алим уверен, что вернется к киевской жизни, к которой привык, где у него друзья, сессия и прочие студенческие заботы, спустя пару недель. Но твердый и непреклонный в своем намерении Мустафа не собирается терять еще одного сына. Причем под «потерей» подразумевается не столько буквальная смерть, сколько духовное отстранение, все большее дистанцирование от почвы, ментальности и обычаев.

Перед тем как тронуться в путь, Мустафа и Алим (которые оба, несмотря на дистанцию в возрасте и накопленной мудрости, крайне сдержаны в своих эмоциях, не безэмоциональны, вовсе нет, но по-мужски стойки и выносливы, полны чести и гордости) заезжают в заставленную нафталинным хламом и завешанную православными иконками квартиру к невесте покойного, которая, что особенно режет слух на контрасте с героями, все время причитает и без умолку говорит. Заезжают лишь для того, чтобы забрать Коран.

Смотрите легально на MEGOGO

Путь домой, конечно же, насыщен преградами, которые тянутся одна за другой, испытывая на прочность твердость отца и сына. И так непременно должно быть. Эта дорога домой не может быть легкой. Параллельно усиливается внутреннее противостояние между Мустафой и Алимом, которые говорят на разных языках и буквально, и фигурально (отец попеременно использует русский и крымскотатарский, а сын говорит преимущественно на украинском, подчеркивая тем самым перед отцом свою принадлежность к другой культуре и другому миру).

Нариман Алиев и соавтор сценария Марыся Никитюк, известная по собственному дебюту «Когда падают деревья», написали аллегорическое роуд-муви о сакральном возвращении домой народа, который уже дважды был вытеснен с его законной земли. Возвращении не просто тяжелом, преодолевающем препятствия, но буквально гибельном. И именно мотив упрямой привязанности к земле стал основным в их истории. Казалось бы, просто ведь грунт. Но так думает тот, кого никогда не выгоняли, кому никогда не приходилось бросать собственный дом и свою легитимную территорию, кому не доводилось скитаться, не имея возможности вернуться к корням и почве, напитанной прахом и заветами прадедов.

«Домой» – не только путешествие-метафора, не только тонкое погружение в нюансы чужой нам культуры, не только дань уважения величию такого вот образа отца, который ради сына, мертвого или живого, пройдет любые барьеры и любые границы, проломит любые стены. Это еще и драма взросления и драма переосмысления ценностей для персонажа Ремзи Билялова, которого дорога домой меняет, закаляет, духовно совершенствует и возносит.

После каннской премьеры фильма некоторые российские критики сравнили работу Алиева с «Возвращением» Андрея Звягинцева. Но, пожалуй, ближе к «Evge» кажется другая не менее значимая российская кинокартина – «Овсянки» Алексея Федорченко. Главный герой «Овсянок» весь фильм ехал хоронить свою жену по архаичным законам языческого погребального ритуала древней племенной народности меря, затерянной в глухой костромской глубинке и практически исчезнувшей под тяжелой поступью христианства. В конце концов муж покойной и его спутник добирались до места, проводили обряд, а по возвращении обратно их машина срывалась в Волгу. Но по мерянскому верованию умереть от воды значило обрести бессмертие.

Крымская земля для героев «Домой» – как «великая мерянская река» Волга для героев «Овсянок». И незыблемую священность этой веры и этой уверенности не сокрушит никакая грубая сила.

Анастасия Лях

Evge