Дождливый день в Нью-Йорке (A Rainy Day in New York)

Вуди Аллен, давным-давно снявший свой главный хит под названием «Манхэттен», предлагает зрителям вернуться на то же место и увидеть Нью-Йорк таким, каким он был в годы его юности (хотя действие разворачивается в наши дни). Или каким сохранился в памяти. Или каким воспевался в старых черно-белых фильмах про любовь. Но точно не тем суетливым мегаполисом с небоскребами, бизнес-центрами, снующими финансистами и клерками, набегу глотающими обед из китайских бумажных коробочек, каким уже давно является этот знаменательный город. Это даже не тот Манхэттен, на котором четыре подруги распивали коктейль «Космополитен» и шутили о превратностях секса. Это Манхэттен, на котором время временно замерло в ожидании романтической встречи героев под часами в Сентрал-парк.

Вуди Аллен стареет, что, увы, неизбежно, а его экранные проекции молодеют: 50-летний Оуэн Уилсон, 38-летний Джастин Тимберлейк, 36-летний Джесси Айзенберг… А теперь – 23-летний Тимоти Шаламе, который моложе маэстро на целых шестьдесят лет. С одной стороны, можно утверждать о возрастном кризисе мастера и, как следствие, кризисе творческом: режиссер давно уже не предлагает зрителям ничего нового, а просто снимает то более, то менее симпатичные незамысловатые истории. С другой – в этом постоянном омоложении экранного альтер эго есть эдакий совершенно прекрасный и фантастический синдром Бенджамина Баттона. Вуди Аллен не хочет быть стариком и не хочет делать кино о старости. Он поворачивает время вспять. И если раньше творчество было его ощущением реальности, ироническим и нервическим, то теперь оно – его эскапизм в прошлое. Будь то буквальный побег от действительности в мир фантазии о предыдущих эпохах, как в мелодраме «Полночь в Париже», или же фигуральное возвращение в винтажный Нью-Йорк и в себя самого, юного, кудрявого, романтичного, влюбленного в кино, родной город и красивую девушку, как в «Дождливом дне».

Пока героиня Эль Фаннинг, восторженная провинциалка из Аризоны и мещанской банкирской семьи, с хмельной головой ныряет вглубь светской нью-йоркской жизни, спасая от депрессии великого кинорежиссера с нелепым именем Роланд Поллард (Лив Шрайбер), утешая обманутого супругой киносценариста (Джуд Лоу) и прыгая в постель к кинозвезде-секс-символу Франциско Вега (блестяще копирующий сексапильную харизму Венсана Касселя Диего Луна), грустный, мечтательный, рефлексирующий персонаж Тимоти Шаламе (новой звезды лучших американских драм и мелодрам, в числе которых «Зови меня своим именем» и «Красивый мальчик») погружается в альтернативную версию главного мегаполиса планеты: хрупкий богемный мир, наполненный сплином, теплым дождем и звуками живого фортепиано.

Вуди Аллен, конечно же, насмехается над Голливудом, выставляя напоказ его кухню и выписывая карикатуры на весь его цвет. И «скромно» отделяет, отгораживает от этого фабричного мира себя, интеллектуала-мыслителя (неслучайно герой Шаламе ни разу не соприкасается в кадре со всеми теми знаменитостями, в кругу которых волею случая оказывается его глупенькая девушка Эшли, и существует нарочито отдельно и от них, и от псевдо-бомонда, приглашенного на вечеринку к его рафинированной матери). И, ясное дело, главного героя совсем неслучайно зовут Гэтсби, именем величайшего персонажа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда (писателя, фигурировавшего также в «Полночи в Париже» и к которому Аллен обращается не реже, чем к Достоевскому), глубоко несчастного персонажа, аналогично существовавшего отдельно от всех.

Впрочем, в «Дождливом дне» нет никаких глубоких несчастий (в отличие от предыдущей картины мэтра с глубоко несчастной героиней Кейт Уинслет). Как раз наоборот. Здесь много юмора и много солнца, пробивающегося даже сквозь дождевые тучи (за солнце в ответе великий итальянский кинооператор Витторио Стораро, ранее работавший с Копполой и Бертолуччи, а теперь регулярно сотрудничающий с Алленом, а именно уже в третий раз после «Светской жизни» и «Колеса чудес»; он будто пропускает кадр через инстаграмные фильтры, нежно состаривая его и насыщая уютным желтым светом). И много отсылок к американской классике, серьезных и несерьезных: «Твою девушку зовут Эшли? Как того слюнтяя-зазнобу Скарлетт О’Хары» (речь, естественно, об Эшли Уилксе, которым была одержима главная героиня «Унесенных ветром», не замечая подле себя человека, любившего ее по-настоящему; точно так же и Гэтсби одержим своей Эшли и не замечает девушку, влюбленную в него с самого детства).

Смотрите легально на MEGOGO

Герой Тимоти Шаламе, говорящий за Вуди Аллена, безусловно, рассуждает куда взрослее, чем юноша двадцати с лишним лет. Он не по годам саркастичен («Определился наконец, кем хочешь быть? – Да, хочу выучиться на ядерного физика, открыть магазинчик и торговать темной материей»), не по годам мудр, не по годам лиричен, не по годам хандрит, ностальгирует и любит хмурую облачность в небе над чуточку клонящимся в сон городом. Он молод и стар одновременно. Как сам Вуди Аллен. Как сам Нью-Йорк.

Анастасия Лях

A Rainy Day in New York