Одна ночь в Майами (One Night in Miami)

Сложно не заметить, как сильно в этом году изменился «Оскар». Нет, не из-за пандемии. То есть не только из-за нее. Киноакадемики сделали все возможное, чтобы хэштеги «Оскар такой белый» и «Оскар такой мужской» в этом году не маячили. Фильмы про цветных, с цветными актерами, снятые цветными режиссерами, в том числе цветными режиссерами-женщинами, заняли процентов сорок-пятьдесят в основных категориях. Среди них оказался и режиссерский дебют актрисы Реджины Кинг, известной по сериалу «Хранители», – основанный на реальных событиях камерный полилог-дискуссия о том, что борьба за права имеет разные формы и разные слова, будь то слова манифеста, слова песни или же буквы в имени.

Казалось бы, речь о далеком 1964-м, но каждая реплика, каждые размышление и дилемма звучат актуально и современно, не только в контексте нынешних антирасистских движений, заново активировавшихся после убийства Джорджа Флойда, но в более широком контексте несглаженных расовых и религиозных противоречий между белыми и черными, между белыми и мусульманами, между темнокожими цветными и светлокожими цветными; между черными, ненавидящими белых, и черными, лишенными ненависти, и так далее-далее-далее. Этот список, увы, может быть бесконечным.

«Одна ночь в Майами» – экранизация одноименной пьесы Кемпа Пауэрса, не имеющей ничего общего с романтикой, хотя название в первую очередь наводит на мысль о ромкоме вроде «Однажды в Вегасе» или на худой конец о мелодраме вроде «Прошлой ночью в Нью-Йорке». Нет, это серьезный атипичный байопик, который вместо того, чтобы рассказать историю одного человека, затрагивает целых четыре судьбы, а вместо того, чтобы галопом по Европам рассказать чью-то целую жизнь, излагает в мельчайших подробностях события одной-единственной ночи, по многим причинам знаменательной и судьбоносной.

Основные события происходят в рамках классического драматургического триединства: единства действия (никаких второстепенных линий), единстве места (номер в отеле) и единства времени (одна ночь). Разговор начинается с легкомысленного желания выпить, расслабиться, отпраздновать триумф, постепенно переходит в конфликт, переживает эскалацию, доходит до кульминации, после чего каждый из героев претерпевает катарсис, а затем достигший пика градус снова опускается, но перемены, случившиеся в эту ночь, глобальные и личные, уже необратимы. «Когда-нибудь не будет отдельного чарта для черной музыки и отдельного чарта для поп-музыки. Когда-нибудь будет единый музыкальный чарт».

Сегодня мало кто знает имя Кассиус Клей. Но абсолютно все, даже те, кто никогда не интересовался боксом, знают имя Мухаммед Али. Реджина Кинг не стала снимать очередной байопик легендарного боксера (как минимум уже был фильм «Али» с Уиллом Смитом), но зафиксировала момент (чертовски интересный, исторический, даже эпохальный, но не прописанный в учебниках, а богатый тонкими художественными рефлексиями и интерпретациями) превращения Кассиуса Клея в Мухаммеда Али.

Смотрите легально на MEGOGO

И хотя сюжет, разворачивающийся в ночь после того, как молодой тяжеловес Кассиус Клей добыл чемпионский титул, вращается именно вокруг этой трансформации, он в не меньшей степени рассказывает сквозь призму одной-единственной ночи и одного разговора, попеременно переходящего на повышенные и пониженные тона, истории еще трех известных людей: музыканта Сэма Кука, футболиста Джима Брауна и афроамериканского активиста-исламиста Малкольма Икс, который сильно ошибся в выборе соратников и поплатился за ошибку. Собственно, Мухаммед Али, показанный как симпатичный, но неглубокий нарциссический здоровяк, сам здесь выступает призмой, сквозь которую раскрываются куда более интересные и противоречивые личности.

В этой картине ноль крови и насилия (разве что удары на боксерском ринге). В кадр не попадает ни один из актов буквальной расистской агрессии. Никого прямо не оскорбляют, не избивают, но напряжение и нетерпимость молча висят в воздухе, даже в чистом, прозрачном воздухе ясного, солнечного дня. Так, в прологе футболист Джим Браун заезжает в гости к пожилому белому знакомому, другу и наставнику, которого, судя по всему, уважает, и отношения с которым выглядят как теплые или как минимум приятельские. Юная внучка старика, не скрывающая восторг при виде футбольной звезды, радушно наливает лимонад. На уютной террасе идет благожелательная мерная беседа. Девочка просит прощения, что вынуждена прервать, и напоминает деду, что тот обещал передвинуть шкаф. Естественно, вежливый гость, молодой и сильный, предлагает помощь. «Спасибо, но нет, мы не впускаем негров в дом», – отвечает старик, при этом все так же дружелюбно улыбаясь, так, словно не было секунду назад никакого унижения.

Тем временем где-то на Юге перед надутой публикой белых буржуа выступает Сэм Кук. И выступление совершенно не складывается. Он поет песню «Тэмми», а брезгливые, заносчивые дамы в зале переговариваются, что Дебби Рейнольдс (белокожая певица и актриса 50-60-х, мать звезды «Звездных войн» Кэрри Фишер) пела ее лучше. Параллельно духовный лидер и борец за права черных Малкольм Икс заметно нервничает, даже будучи в кругу семьи, постоянно оглядывается, остерегаясь слежки, и явственно чувствует повисшую в воздухе опасность.

Незримое, закадровое напряжение здесь ненавязчиво сопровождает каждую сцену, даже ту, где герои, собравшись в отельном номере, едят ванильное мороженое за неимением пива и девочек. Чувствуется, как там, за стенами, за окнами, в других кварталах и даже других городах тучится небо из-за межрасовой натянутости. И пока за кадром накаляется невидимое напряжение, в кадре накаляется грызня между друзьями, где один желает белым смерти, другой снимается в белых американских вестернах, изображая погибающего в середине фильма черного (в 60-х Джим Браун ушел из футбола в кино, но кинозвездой так и не стал), третий поет про любовь (хотя мог бы петь про борьбу) и всячески пытается угодить и понравиться белым слушателям (в фильме есть диалог, в котором Малкольм Икс кричит Сэму Куку, что тот «никогда не понравится белой публике», при этом первый абзац википедии радостно сообщает, что Сэм Кук является «важнейшим певцом в истории соул-музыки, ее изобретателем и наиболее популярным и обожаемым исполнителем не только среди темнокожих, но и среди белых»).

Личности Мухаммеда Али здесь нет практически совсем. И это ни в коем случае не сценарная дыра, не вопиющая оплошность и халатность, но осознанный подход. Здесь есть личность Кассиуса Клея, давно канувшего в небытие, перекаченного сопляка, полого, не имеющего пока что никакой духовной и идеологической наполненности, который утром обретет позицию, характер и лицо иконы.

Анастасия Лях