Такси (Taxi)

Это не серия комедийной гоночной франшизы Люка Бессона, а практически безбюджетная фестивальная картина, получившая в этом году «Золотого медведя» Берлинале. Третий фильм опального иранского режиссера Джафара Панахи, снятый в условиях политзаключения. По мнению многих критиков, лучшая лента 2015.

Показанное в июле в рамках внеконкурсной программы Одесского смотра, 3 сентября «Такси» стартовало в узком украинском прокате. На сей раз борьба кинематографиста с притеснениями, запретами, косностью и дикостью иранского правительственного режима вложена в относительно легкую, местами ироничную и, несмотря ни на что, жизнелюбивую позитивную форму. Мудрость, оптимизм, доброта взамен ненависти и безысходности. И не в последнюю очередь признание в бесконечной любви к кинематографу, несокрушимое желание творить в любых, даже самых неблагоприятных и стесняющих обстоятельствах.

Джафар Панахи дебютировал в 1995 году предновогодней притчей «Белый шар» о маленькой девочке, отправившейся в путь за золотой рыбкой. Картина получила каннскую «Золотую камеру». Затем вышло «Зеркало» о другой маленькой девочке, ищущей дорогу домой, что в итоге оказалось съемками фильма в фильме. После Панахи ужесточился и выпустил социальную драму «Круг», повествующую о четырех иранских женщинах, борющихся с сексизмом. Ленту запретили к показу на родине, что не помешало ей удостоиться венецианского «Золотого льва». Тему гендерной дискриминации, господствующей в исламском обществе, постановщик продолжил в спортивной драмеди «Офсайд», рассказывающей о женщинах, пытающихся попасть на футбольный стадион, где проходит отборочный матч чемпионата мира, чтобы поддержать свою команду, но по исламским законам стадион – место сугубо мужского досуга. Этот фильм также запретили, несмотря на гран-при берлинского жюри.

В 2010 году иранские власти приговорили Панахи к шести годам тюрьмы и двадцати годам изоляции с запретом снимать кино, давать интервью и выезжать за границу. Ему вменили «деятельность, направленную на подрыв национальной безопасности, и пропаганду против режима», вследствие чего посадили под домашний арест. Незадолго до обвинения Панахи начал съемки фильма о политических волнениях в стране, вызванных переизбранием действующего на тот момент президента. Проекту, естественно, так и не суждено было осуществиться. Однако в условиях замкнутости и физической оторванности от мира Панахи, кажется, испытал еще большую тягу творить, поскольку ничего другого ему не осталось.

Во второй год заключения режиссер-диссидент выпустил документальную ленту «Это не фильм», в которой, сидя в своей квартире, начитал на камеру сценарий так и не снятой картины, тем самым доказав, что никакой запрет не лишит его желания и возможности делать кино. «Свяжете руки – сниму ногами» – примерно таким был посыл.

Смотрите легально на MEGOGO

Именно Берлинский, считающийся наиболее политическим из тройки самых престижных международных кинофестивалей, чаще других принимал Джафара Панахи и неизменно награждал, причем уже после ареста. «Закрытый занавес», копию которого нелегально провезли через иранский кордон для участия в конкурсе, получил «Серебряного медведя» за лучший сценарий. Главный герой истории – как раз сценарист, скрывающийся от властей из-за того, что держит собаку, которой по исламским законам не имеет права владеть.

«Такси» же стало своеобразным калейдоскопом, объединившим все предыдущие сюжеты Панахи в одно небольшое путешествие по улицам Тегерана и судьбам случайных его жителей. В «Такси» ранние работы режиссера встретились с более поздними и обернулись, с одной стороны, аллюзией на себя самого, с другой, посвящением всем великим деятелям большого синематографа, который до жаждущего зрителя доберется любыми путями, пусть даже через пиратский видеосалон или флешку, провезенную через границу в торте.

В «Такси» Панахи – исполнитель главной роли, сценарист, постановщик, продюсер, оператор и монтажер. Он появляется в роли себя самого, решившего в один прекрасный день сесть за руль обычного пассажирского такси, прикрыться кепкой, поколесить по городу и послушать истории и мысли людей, оказавшихся на заднем или переднем сидении его непримечательного авто. Одни пассажиры узнают под головным убором крамольного режиссера, другие же воспринимают его исключительно как рядового шофера. Но в любом случае зритель может лишь догадываться, постановочные ли сцены перед ним с участием подготовленных актеров или же документальные зарисовки, выхваченные из реальной жизни и исполненные людьми, ничего не подозревающими. «Такси» загадочно балансирует на грани документалистики и игрового кино, а отсутствие титров (невозможных в условиях запрета) лишает шанса разгадать режиссерский секрет.

Вся съемка ведется на установленный в салоне авто видеорегистратор и два айфона, то есть никакой профессиональной кинокамеры, что опять же доказывает: были бы руки, голова и желание, ничего другого для творчества не нужно.

Панахи изобличает невежество не только государства, но и сограждан (потому что государство, как известно, не может существовать без своего народа), при этом оставаясь лишь сторонним наблюдателем. Например, в первой сцене в такси садятся учительница и мужчина, который уверен, что за кражу автомобильных колес нужно приговаривать к смертной казни: «Повесить пару-тройку таких воришек, чтобы другим неповадно было». Эта же тема оборотным эхом отдается в другом эпизоде, ближе к финалу, где друг героя рассказывает о побивших его грабителях, которых тот узнал, но не стал писать заявление, боясь, что иранская система «правосудия» может за нападение лишить жизни, и эти смерти будут на его совести.

И тем не менее «Такси» не столько о политике, сколько о кино, прекрасном и, возможно, жизненно важном искусстве, задача которого не только показывать приятные глазу сказки, но и говорить неприглядную правду. Когда на пассажирское сидение к Панахи попадает продавец из видеосалона, весельчак с толстой сумкой на ремне, набитой DVD с фильмами, то вспоминает, как приносил режиссеру диски под заказ, «Однажды в Анатолии» каннского фаворита Нури Бильге Джейлана и «Полночь в Париже» Вуди Аллена – картины из разных этнических, жанровых, тематических, идейных и настроенческих категорий, но одинаково важные в контексте мирового кинонаследия. И в это наследие Панахи не без доли самоиронии вписывает себя.

В «Такси» звучат прямые отсылки к предыдущим работам кинематографиста. Племянница героя сравнивает себя с девочкой из «Зеркала». Две пожилые женщины-пассажирки держат в руках аквариум с золотыми рыбками, намекая на «Белый шар». Женщина с красными розами рассказывает печальную историю о девушке, которую посадили за попытку проникнуть на футбольный стадион аналогично героиням «Офсайда».

По мнению Панахи, кино призвано говорить правду. Маленькой племяннице режиссера задают в школе снять свой первый «правильный», «пригодный к показу» фильм. Чтобы проект прошел цензуру и посчитался «годным», он должен соблюсти ряд правил: «персонажи обязаны носить хиджаб, никаких межполовых контактов, никакой чернухи, никакого насилия, положительные герои не должны носить галстук, не должны иметь иранских имен, а только имена исламских святых, никакой экономики и политики». Пожалуй, самая показательная сцена в этом плане – эпизод с нищим мальчиком, собирающем мусор и подобравшем деньги, выпавшие из кармана богатого «господина». Племянница Панахи, мечтающая снять «пригодный» фильм, который бы удовлетворил администрацию школы, умоляет мальчика вернуть деньги владельцу: «Ты портишь мне фильм, а если вернешь деньги – станешь героем. Хочу показать жертвенность и доброту. Я даже дам тебе за это пять туманов». Через наивность девочки Панахи, конечно же, наглядно демонстрирует фальшь и пропаганду того киноискусства, что, следуя правилам, искривляет действительность и бессовестно врет. Нам это отлично знакомо из советской эпохи, в которую сейчас с яростным воодушевлением возвращается страна, казалось бы, далекая от Ирана, но имеющая все шансы перещеголять его в варварстве.

Как написал российский критик Антон Долин на своей странице в фейсбуке: «Вот говорят: «Мы скоро так в Иран превратимся!». Ага, как же. Иранец Джафар Панахи посажен только на шесть лет (статья тоже политическая), причем он под домашним арестом. За это время снял уже три фильма, хотя ему это запрещено судом. Вот и «Золотого медведя» недавно завоевал. Как думаете, сколько фильмов снимет Олег Сенцов за двадцать лет в колонии строгого режима?..». Вопрос, понятно, риторический.

– Это жестокая правда, но они не хотят ее показывать.
– Показывать не хотят, но сами делают… Это как? Не понимаю…

Посредством диалогов с племянницей и через стремление объяснить ребенку на доступном языке происходящее вокруг зверство и замыливание Панахи разговаривает со зрителем. И использует при этом не кричащие чернушные инструменты, а исключительно мудрость, оптимизм и гуманизм. Более того, продолжает любить не только свободу, но и родину, ставшую для него тюрьмой.

Анастасия Лях

такси кадр 3