Шпионский мост (Bridge of Spies)

Предыдущий режиссерский проект Спилберга «Линкольн», посвященный не столько шестнадцатому американскому президенту, сколько его тринадцатой поправке, так и не вышел в украинский прокат, несмотря на двенадцать номинаций на «Оскар». Дистрибьютор сперва анонсировал картину, а после предусмотрительно из репертуара изъял. Во-первых, президент-гуманист с его сенсационной поправкой к Конституции заинтересовал далеко не каждого американца, что уж говорить об украинце. Во-вторых, выбранная режиссером форма чугунных монолитных кабинетных диалогов, раздающихся из коричнево-бордовой темноты тяжеленных мрачных декораций наводила тягостное уныние задолго до того, как сюжетная линия добиралась до сути. Однако критики и академики, конечно же, оценили гиперосновательный подход Спилберга к делу, проследившего, чтобы каждая пуговица, каждый карандаш, каждый ламбрекен на шторах соответствовал исторической эпохе. И отдали должное не менее фундаментальным актерским работам.

Если «Линкольн» был слишком суровым и грузным, то «Боевой конь», вышедший перед ним, наоборот, слишком сентиментальным и романтичным. И вот в биографическом триллере «Шпионский мост» мэтру снова, как в старые добрые времена, удалось нащупать драгоценный баланс между техничностью и чувствами, чтобы завоевать симпатии едва ли не каждого зрителя, как профессионала, так и любителя. В том числе благодаря ювелирной сценарной работе братьев Коэнов, сдобривших рассказ маленькими живительными деталями и фирменной фамильной иронией; и лицу Тома Хэнкса, способному очеловечить любую войну, даже холодную. «Шпионский мост» продолжает знаменитую спилберговскую цепочку великих гуманистов: Шиндлера, спасшего евреев; Линкольна, освободившего рабов; Донована, вызволителя пленных.

Действие, целиком основанное на реальных событиях, разворачивается в конце 50-х – начале 60-х, в самый разгар геополитического противостояния между СССР и США. Американская адвокатская коллегия делает сомнительное и скользкое предложение Джеймсу Б. Доновану, нынче скромному специалисту в делах о страховке, а в прошлом обвинителю на знаменитом Нюрнбергском процессе. Его убедительно просят выступить защитником советского шпиона Рудольфа Абеля, которому грозит смертная казнь. «Ты собираешься защищать предателя?!» – негодует жена. – «Он же не является гражданином Америки, как он может быть предателем?..». Донован начинает оправдывать Абеля, еще не видя и не зная, в уютной семейной атмосфере за большим обеденным столом. Когда же знакомится с арестантом лично, бросает на его защиту все свои юридические силы и знания. Симпатии к подзащитному и желание добиться для него справедливого приговора подогревает и тот факт, что все поголовно коллеги и сам судья считают дело заведомо решенным: какими бы ни были улики и доводы адвоката, советский шпион понесет наказание.

«Вы хотите отправить на электрический стул человека только за то, что он выполнял свою работу?!» – пытается безуспешно повлиять на судью Донован. Когда же и правовые, и эмоциональные аргументы исчерпываются, дальновидный юрист взывает к разуму и практичности: «А если случится, что кто-нибудь из наших окажется в плену у русских… Нам нужен козырь, ценная фигура для обмена…».

Идею «Шпионского моста» Спилберг вынашивал еще в 60-х, на заре карьеры. Грегори Пек очень хотел сыграть Донована. Но тогда холодная война была текущей реальностью, а не архивной историей, и студия отказывалась лезть в политику, рискуя заострить и без того взрывоопасную ситуацию. Сейчас же выход картины оказался, с одной стороны, безболезненным, так как происходящее – дела давно, казалось бы, минувших дней; с другой – вполне своевременным, учитывая новую идеологическую конфронтацию. Впрочем, фильм же не о правительственных играх сверхдержав, а исключительно о человеколюбии.

Смотрите легально на MEGOGO

Неожиданно для себя (но ожидаемо для Коэнов) постановщик обращается к стилистике классического нуара, который стараниями братьев обретает очаровательные шутливые оттенки. Особенно показательна в этом плане сцена преследования, как и положено, в темное время суток, под обильным дождем. Следующие друг за другом два силуэта в пальто и шляпах, с черными зонтами, шлифуют тротуар скользкими подошвами брендовых туфель, пока тот, что «убегает», не прячется на перекрестке за колесами припаркованного авто, не подозревая, насколько смешно выглядит в глазах беззвучно стоящего за спиной «гонителя».

Наверняка насморк сперва у Абеля, а после у Донована – тоже заслуга сценаристов, для которых не существует киногероев, лишенных обыденных мелких неприятностей. Правда, обычно Коэны поступают наоборот: придумывают маленького персонажа, то есть классический архетип «маленького человека», и сваливают на его бедную голову какую-нибудь большую проблему. Здесь же, столкнувшись с личностями внушительного размаха – шпионом и адвокатом шпиона, братья позволяют себе наградить их прозаичной простудой. Кульминационной комичности сценарий неисправимых хохмачей достигает в зарисовке под условным названием «фальшивая семья советского не/шпиона».

Но вспомним, что «Шпионский мост» – не комедия, а напряженная остросюжетная драма, правдивая история человека, готового пожертвовать собственным спокойствием и репутацией ради буквы закона; готового встретить камни, что непременно полетят в окна, ради непредвзятого прозрачного правосудия. И здесь, конечно, не без патриотизма: «Ты – немец, я – чистокровный ирландец. Но почему мы оба – американцы? Потому что в этой стране чтят Конституцию».

Том Хэнкс и британец Марк Райлэнс, сыгравший Рудольфа Абеля, создают очень простые, бесхитростные, «человеческие» образы (слова с корнем «человек» сознательно звучат в этой рецензии недопустимое писательскими нормами количество раз). И между ними пульсирует химия. Не та, о которой вы подумали, а химия между двумя «стойкими мужиками», если цитировать фильм, людьми, идущими до упора и встающими сызнова каждый раз, когда сбивают с ног, не пафосно героически, демонстративно грудью вперед, а тихо и спокойно, стоически.

Спилберг, естественно, виртуозно погружает в атмосферу, прорисованную до мелочей, перебрасывая зрителя из бруклинского нуара в берлинское пекло, в разгар возведения уродливой смертоносной стены. И эта стена становится в кадре не только брандмауэром, пресекающим свободу выбора как таковую, но и символом пропасти между американским благополучием и всем остальным миром «по ту сторону». Потом, наблюдая безмятежных нью-йоркских мальчишек, беспрепятственно перепрыгивающих через забор, Донован вспомнит зверский расстрел тех, кто всего лишь хотел «перескочить» в лучшую жизнь.

Анастасия Лях

шпионский мост кадр 1