По соображениям совести (Hacksaw Ridge)

Режиссерская работа Мэла Гибсона, не снимавшего десять лет, необъяснимым образом не попала в украинский прокат. Хотя лента в итоге приняла активное участие в наградном сезоне и попала в гонку за главным «Оскаром», несмотря на некоторую одиозность ее создателя. Возможно, национальные прокатчики отказались от покупки картины как раз по причине пусть и утихшей, но неприятной скандальности вокруг самого Гибсона, не единожды уличенного в расистских и антисемитских высказываниях. Возможно, не захотели выпускать кино о чужой войне, когда в стране продолжается своя. Но так или иначе, украинских зрителей лишили возможности увидеть хороший и важный фильм на большом экране.

Совесть – вещь неоднозначная и индивидуальная. Кому-то она позволяет брать чужое, но при этом и свое отдавать. Кому-то наоборот, позволяет ничем и ни с кем никогда не делиться, но при этом и на чужое не зариться. Кто-то считает бессовестным исповедовать пацифистские взгляды, когда идет война и родина нуждается в обороне. А другому эта же самая совесть запрещает не глядя стрелять в людей, находящихся по другую сторону баррикад. Так что главное, пожалуй, – придерживаться собственной совести в одиночку и никому ее не навязывать.

Десмонд Досс пережил не самое легкое детство. Его отец прошел Первую мировую и вернулся с войны психически травмированным человеком, начал пить и как следствие бить детей и набожную жену. Как скажет в фильме герой Эндрю Гарфилда: «Он бил нас с братом лишь потому, что солнце восходит и заходит». Однажды Десмонд случайно едва не убил брата, с которым дрался понарошку, элементарно баловался, как балуются все дети. А затем едва не убил пьяного отца, замахнувшегося с пистолетом на мать. «В душе я тогда в него выстрелил», – скажет он позже сослуживцу-солдату. С тех пор Десмонд Досс зарекся брать в руки оружие и дал обет Господу никогда никого не убивать (животных в том числе, то есть не есть мясо).

Фильм можно условно поделить на две равные части: без войны и на войне. Каждая длится чуть более часа. В первой половине Десмонд физически взрослеет, знакомится с девушкой, медсестрой-картинкой, признается ей в любви, сходу зовет замуж и тут же записывается в армию, шокированный, как и все, случившимся на военной базе Перл Харбор. Однако рвется герой на фронт не для того, чтобы стрелять в японцев, а чтобы оттаскивать раненных с поля боя и оказывать им первую необходимую медицинскую и, что не менее важно, моральную помощь. По ошибке записанный в стрелковый полк, Десмонд, продолжая упрямо придерживаться принципов и данного самому себе и Ему обещания, естественно, сталкивается с тотальным непониманием со стороны как сотоварищей, так и командования.

Вся вторая половина – битва за Окинаву.

Смотрите легально на MEGOGO

Биографическую ленту Гибсона вполне можно назвать драмой взросления, помимо того, что она, конечно же, является сильным антивоенным высказыванием о человеческом духе и гуманизме. Десмонд переживает четыре этапа своего становления: этап юношеских порывов, надежд и мечтаний; этап первого столкновения с невосприятием его взглядов, полным отторжением и высмеиванием его позиции; этап неизбежного разочарования и минуты слабости, желания сдаться, отступить, слиться с течением; и наконец этап полноценного взросления и внутреннего триумфа, гармонии не только с собственным «я», но и окружающим миром. Нежный, субтильный Гарфилд внезапно оказывается жилистым, бесстрашным солдатом. Но это вовсе не та привычная метаморфоза, что случается с подобными персонажами, то есть это не закаливание адскими ужасами войны и никак не превращение ранимого мальчика в сурового мужика. Отвага и сила сразу содержатся в его видимой хрупкости; мягкость остается с ним до конца и нисколько не мешает бесстрашию.

С экранным Эндрю Гарфилдом происходит некое дежавю: как и в «Молчании» Скорсезе, он вновь разговаривает с Господом, ждет от него ответа, но упирается в равнодушное безмолвие.

После череды противоречивых и подчас оскорбительных выпадов Гибсон уверен, что нет ничего важнее личного права каждого человека, как бы армия не уверяла, что нет ничего важнее приказа, а государство – что нет ничего важнее долга.

Последний режиссерский труд Мэла Гибсона ни в чем не уступает легендарному эпику Спилберга о спасении рядового Райана, хотя в идейном смысле ему отчасти противоречит. Положить на возможное завтра одного человека несколько жизней – благородное, красноречивое расточительство и горькая несправедливость. Обреченный отряд вынужден был выполнять приказ. Десмонд же следует исключительно внутреннему моральному компасу, который не видит разницы между жизнью американца и жизнью японца. При этом Досс не бросается на защиту врага, что было бы глупостью, голословной, неосуществимой риторикой, бессмысленным, декларативным телодвижением. Он воспринимает и принимает стрельбу и убийства как обстоятельства, против которых априори бессилен. Но в его власти внести в эти вынужденные обстоятельства ноту бескомпромиссной веры и человечности.

Анастасия Лях

по соображениям совести кадр 1