Не прикасайся (Touch Me Not)

Одним из главных событий 47-го кинофестиваля «Молодость» стала украинская премьера драмы «Не прикасайся», которая в феврале получила берлинского «Золотого медведя» за новаторство формата, прямоту и гуманизм. Фильм, в котором важен не столько сторителлинг, сколько ощущения, оказался и по форме, и по содержанию, и по степени откровенности чем-то определенно новым и неожиданным даже для подготовленного зрителя. И главное – тем, что действительно способно изменить и излечить наше, зрительское, восприятие.

«Не прикасайся» – работа румынской постановщицы Адины Пинтилие, снятая на английском языке, причем на очень понятном и доступном английском языке. Украинские локализаторы предложили вот такой вариант перевода названия – «[Не] прикасайся». Именно с квадратными скобками. Дело в том, что в синтаксисе квадратные скобки означают, что заключенная в них опция не является обязательной. То есть частица «не» в данном контексте не является обязательной. Герои картины – люди, испытывающие проблемы с физической близостью, избегающие физического контакта по той или иной причине или в силу каких-то обстоятельств не получающие этот контакт, для которых касания, тактильные ощущения представляют собой плотный психологический барьер. Они не могут касаться, но в то же время хотят касаться. Оттого и квадратные скобки вокруг «не».

Собственно, и английский вариант буквально переводится как «трогай меня не» вместо «не трогай меня» (don’t touch me).

Тут, конечно, нельзя не вспомнить прошлогоднего победителя Берлинале – поэтичную венгерскую мелодраму «О теле и душе», героиня которой также испытывала тянущееся из детства затруднение тактильного контакта и, чтобы преодолеть преграду на пути к сексуальной близости с понравившимся ей человеком тренировалась на подручных средствах, например, засовывала руку в картофельное пюре и пропускала его сквозь пальцы.

Но насколько метафорична и лирична картина «О теле и душе» – настолько же пряма и конкретна работа Адины Пинтилие.

Смотрите легально на MEGOGO

Главная героиня – немолодая Лора, которая страдает тактильной фобией. Ее проблема тоже берет начало из детства и, судя по всему, связана с нездоровым сексуальным поведением отца, который нынче – парализованный старик, влачащий беспомощное существование на больничной койке (но в подробности детской травмы героини автор не углубляется, чтобы не превращать историю в банальный урок фрейдизма). Лора регулярно навещает отца в больнице, где наблюдает за психологическими занятиями группы людей, имеющих инвалидность, сказавшуюся на внешности, которые пытаются избавиться от комплексов и высвободить свою сексуальность. Там она обращает внимание на парня, который внешне выглядит вполне нормально и даже привлекательно.

Лора пробует разные методы: вызывает на дом смазливого проститута, который в ее присутствии трогает себя сам; обращается за психологической помощью к сексологу; наконец находит в интернете эксцентричного транссексуала, который при далеко неидеальной внешности (он немолод, слегка плешив, с дряблым пузом и недоразвитой женской грудью, образовавшейся в результате употребления гормонов) поражает уверенностью в себе и любовью к собственному телу.

«Не прикасайся» – трендовое кино на стыке документального и игрового, причем перевес в сторону документального. История, рассказанная Адиной Пинтилие, представляет собой процесс протекания болезни Лоры и процесс ее лечения, которое под занавес, конечно же, должно увенчаться торжествующим выздоровлением. Так что главная героиня – не столько активное действующее лицо, двигающее сюжет, сколько пассивный пациент под пристальным вниманием камеры. И что крайне редко случается в игровом кино, режиссер сама появляется в кадре. Причем беседует она не только с героиней, историю лечения которой прилежно документирует, принимая каждый момент близко к сердцу, но и с кем-то неназванным, кто находится по эту сторону экрана и кому, собственно, и посвящен фильм. С кем-то, кого любит и к кому посредством кинематографического высказывания пытается прикоснуться.

Помимо Лоры в фильме еще два ведущих героя: Томас и Кристиан. Томас одержим девушкой, которая любит «жесткие касания» и которая из-за его комплексов разрывает с ним отношения. Тенью он ходит за ней по пятам, прикасаясь к предметам, к которым прикасалась она. Кристиан – тяжелый инвалид с атрофированным телом ребенка, но развитым здравомыслящим мозгом и рабочей сексуальной функцией, проблема которого носит обратный характер: окружающим неприятно его касаться.

Томас и Кристиан – участники групповой терапии, за которой наблюдает Лора. Когда куратор-психотерапевт предлагает разбиться на пары и коснуться лица своего партнера, чтобы подобно незрячим «прочитать» партнера на ощупь, Томас преодолевает брезгливость и, возможно, отвращение и касается Кристиана, его деформированной челюсти, его рта, из которого периодически неконтролируемо вытекает слюна. А затем озвучивает свои ощущения. И тут зритель думает: «сейчас он скажет, что не испытывал неприятных эмоций, что абстрагировался от внешности и прикасался к прекрасной душе Кристиана, что физические изъяны не имеют никакого значения, или что-то в этом роде». Зритель уже готов разочароваться в фильме, наклеив на него ярлык лживого и поверхностного социального манифеста, призывающего, как говорится, не судить по одежке и быть толерантными и чуткими к тем, кого обделила природа, потому что истинная красота внутри.

Но тут Томас говорит совсем другое, говорит правду, хоть и в деликатной форме: «Было сложно касаться Кристиана, особенно части вокруг рта. Ведь обычно мы избегаем касаний к разного рода физиологическим жидкостям, таким, как слюна, без острой необходимости. Я испытал неприятие». И зритель понимает, что перед ним фильм, отличающийся редкой честностью.

Отрицание или неприятие – чувство, с которым большинство зрителей наверняка встретит картину румынской постановщицы. Зрителей либо нетерпимых, не желающих смотреть на голого престарелого транссексуала, который дал имена своим грудям; либо брезгливых, которых отвернет от вида обнаженного калеки, нуждающегося в слюнявчике; либо консервативных, которые не приемлют эрегированный и эякулирующий пенис на экране (а пенис калеки тем более). Но Адина Пинтилие – это абсолютно не Гаспар Ноэ. Так что во всем, что она показывает, – ровно ноль пошлости и девяносто девять процентов правды, неприкрытой, откровенной, дискомфортной, неэстетичной, той, которую практически никогда не озвучивают и уж тем более не демонстрируют, а если видят, то отворачиваются. И поразительно, что Пинтилие с темой, которая, казалось бы, требует запредельной тактичности, вовсе не аккуратничает, а касается ее самым теснейшим образом, но все равно ее прикосновения исключительно деликатны.

Большинство сцен происходит в почти стерильных декорациях: в белой больничной комнате или в белой постели Лоры. Другие (например, сцены в клубе любителей садомазохизма и доминирования/ подчинения) происходят в полутьме. Режиссер не хочет, чтобы зритель отвлекался на реквизит, он должен «прочесть» это кино на ощупь, почувствовать на кончиках пальцев.

«В сексе не бывает ничего извращенного. Есть опыт, опасный для жизни, но нет табу», – говорит один из персонажей. Положим, в кино так же, как в сексе: нет запрещенных тем и табуированных явлений. Если принять это утверждение, то легко будет принять и эту картину.

Любовь и свобода – конечная точка исследования Адины Пинтилие, герои которого несвободны до тех пор, пока воспринимают собственное тело отдельно от себя, пока отделяют физику от духовности, отрицая факт невозможности существования одного без другого. И зритель, зацикленный на неприятии, на барьерах, на стереотипах, на том, что в кино показывать можно, а что нельзя, лечится и выздоравливает вместе с Лорой. Поэтому хмельной, зажигательный триумф героини в финале – это и наш, зрительский, триумф тоже.

Анастасия Лях

Touch Me Not