Дом, который построил Джек (The House that Jack Built)

Говорят, на показе в Каннах в течение первых минут двадцати из зала вышло больше ста человек (притом что самое «веселье», самый сок и самый шок начинаются гораздо позже). Что ж, ничего нового и ничего удивительного. На фильмах фон Триера всегда кто-нибудь выходит.

На киевской премьере в рамках фестиваля «Неделя критики» куратор показа зловеще предупредил, что дает зрителям лишь восемь минут на то, чтобы покинуть зал. В итоге в течение восьми минут не вышел никто. Позже человек пять-шесть таки не выдержали, сдались, пошли на поводу у пиара, но это было уже практически перед финалом.

На самом же деле амбре скандальности, несусветной жестокости, шокирующего уровня насилия и человеконенавистничества, витающее вокруг этого проекта, – чистой воды нагнетающая болтовня и искусственная раздутость. Ничего ТАКОГО в фильме нет. Ну, то есть ничего такого, чего мы б не посмели и не рискнули, себе морально не позволили бы ожидать от провокатора и шутника фон Триера, давно уже смачно и свысока наплевавшего на любые законы, правила, рамки, догмы, табу кинематографа.

И да, под видом интеллектуального психологического триллера о похождениях серийного маньяка фон Триер снял комедию о творчестве, искусстве и о себе любимом.

Абсолютно черный экран. За кадром звучат два голоса, один из которых принадлежит Джеку. Судя по всему, его поймали, так что впереди – справедливое наказание за злодеяния. Перед судом и приговором Джек решает рассказать свою историю некоему Верджу, надо полагать, конвоиру. «Вам разрешается разговаривать по дороге?» – интересуется Джек. «Ну, еще никто не выдерживал этот путь молча», – отвечает невидимый сопроводитель, смиренно готовый выслушать исповедь убийцы. Ну, и мы тоже готовы.

Смотрите легально на MEGOGO

История Джека разделена на главы, что является традиционной схемой для фильмов фон Триера. Пять глав соответствуют пяти «выбранным наугад» случаям из душегубской карьеры Джека, о которых он рассказывает своему спутнику и нам, замершим в ожидании обещанного «шока» зрителям. Первый случай выводит на экран Уму Турман в образе безымянной случайной мадам на шоссе, у которой спустило колесо и сломался домкрат. Мимо, как несложно догадаться, как раз проезжает Джек. Женщина, которую наш антигерой поначалу вовсе не планировал убивать, оказывается на редкость болтливой и назойливой и всю дорогу балаболит о том, как же это опрометчиво садиться в авто к незнакомцам, ведь они могут оказаться маньяками…

Каждую главу непременно сопровождает, помимо красной крови, какая-нибудь вещь или предмет ярко-красного цвета: красный домкрат, красный телефон, красные скаутские бейсболки, красный халат… Ну и фургон Джека (типичный фургон серийного маньяка) окрашен в тот же ярко-красный цвет.

«This is the house that Jack built. This is the malt that lay in the house that Jack built. This is the rat that ate the malt that lay in the house that Jack built. This is the cat that killed the rat that ate the malt that lay in the house that Jack built. This is the dog that worried the cat…». («Вот дом, который построил Джек. А это пшеница, которая в тёмном чулане хранится в доме, который построил Джек. А это весёлая птица-синица, которая часто ворует пшеницу, которая в тёмном чулане хранится в доме, который построил Джек. Вот кот, который пугает и ловит синицу, которая часто ворует пшеницу, которая в тёмном чулане хранится в доме, который построил Джек. Вот пёс без хвоста, который за шиворот треплет кота…»). Это английское народное стихотворение завязано на «цепочке событий», то есть на кусочках одной «жизненной мозаики», которую можно продлевать до бесконечности, охватывая все большее и большее количество задействованных объектов и субъектов.

По такому же принципу выстроена и исповедь Джека, охватывая все большее и большее количество жертв, которые могли бы множиться до бесконечности, ни будь у Джека конца, а у фильма финала. Здесь тоже все взаимосвязано, одно непременно влечет за собой другое, как и в жизни фон Триера: массовый расстрел в «Догвилле», садизм в «Антихристе», уничтожение человечества в «Меланхолии», общие тенденции яростного человеконенавистничества в творчестве датского маэстро вызвали разговоры о нацизме и Гитлере, разговор о Гитлере вызвал неосторожное высказывание в адрес главного истребителя рода человеческого, высказывание вызвало изгнание, изгнание вызвало еще большее желание спровоцировать общественность и наплевать на правила. Так появились «Нимфоманка», граничащая с порнографией, и «Джек», плюющий даже на такое негласное кинематографическое табу, как открытая демонстрация буквального натуралистичного насилия над детьми (а еще в фильме есть портмоне, сшитое из женской сиськи).

Кстати, изначально «Дом, который построил Джек» планировался как мини-сериал. В таком формате произведение скандинавского мэтра стало бы саркастичным отголоском сериала «Ганнибал», что возвел извращенное и изощренное убийство в ранг произведения искусства, с приправой солнечного «Декстера».

Ларс фон Триер насмехается (если прислушаться, то за кадром можно услышать его демонический смех…, то есть нет, конечно, но во время просмотра настойчиво преследует такая вот галлюцинация). Насмехается каждым миллиметром этого без малого трехчасового полотна. Насмехается над пошлостью массового и клерикального искусства. Насмехается над общественностью, объявившей его персоной нон грата. Насмехается над условностями, стандартами и стереотипами. Насмехается даже в том месте, где на роль одной из жертв приглашает Софи Гробёль, звезду датско-шведского сериала «Убийство», в котором она лихо ловила убийц. Насмехается в том месте, где главный герой, альтер эго фон Триера, сравнивает себя с Гитлером. И в том месте, где вставляет мультяшные врезки с белыми овечками и серым волком (овечки – публика, а волк – фон Триер). И в том месте, где собеседник упрекает Джека в женоненавистничестве, потому что все его жертвы – женщины, и тогда Джек охотно рассказывает главу об убийстве целой кучи мужчин одной пулей (женоненавистник – второе имя фон Триера). И в том месте, где Джек искренне считает себя гением и божьим помазанником, избранником господним (потому что Бог послал ливень, смывший за Джеком неуклюже оставленный на асфальте кровавый шлейф, протянувшийся через полгорода). И в том месте, где Джек говорит про отличие между инженером и архитектором, причисляя себя к последнему (то есть большинство режиссеров – инженеры, ремесленники, мувимейкеры, а он, фон Триер, – архитектор, создатель, творец). И в том месте, где мэтр вставляет в повествование фрагменты своих предыдущих фильмов: цитирует собственный гений. И в том месте, где с чистой совестью посылает свое экранное «я» (себя самого) прямиком в ад, в самые глубокие глубины преисподней.

И все это – причудливая смесь эго и самоиронии.

Осторожно, спойлер! Конвоир Вердж, сопровождающий Джека, оказывается поэтом Вергилием, который в «Божественной комедии» Данте сопровождал автора кругами ада, чистилища и рая. Как известно, «комедия» Данте вовсе не была комедией в современном понимании этого жанра. Комедией в средние века называлось «поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом». Эпитет «божественная» не был приписан произведению самим Данте Алигьери (нарциссизм, самовосхваление – грех), а появился позже благодаря Джованни Боккаччо, который таким образом выразил свое восхищение трудом Данте.

То есть фон Триер без лишней скромности называет свою последнюю работу «божественной комедией». Причем эпитет приписывает самолично. И правильно: сам себя не похвалишь – никто не похвалит, а скромность украшает, когда нет других украшений.

6 декабря «Дом, который построил Джек» стартует в украинском прокате.

P.S. Мэтта Диллона очень бы хотелось видеть чаще на большом экране.

Анастасия Лях

The House that Jack Built