Нуар считается не столько жанром, сколько стилистикой и эстетикой (как, к примеру, готика), зародившейся в Голливуде в начале 1940-х годов. Смутное военное время породило нового киногероя – мрачного, циничного пессимиста, пришедшего на смену жизнерадостным персонажам довоенной эпохи.
Понятие «черного фильма» включало ряд не то чтобы обязательных, но закономерных отличительных характеристик. Главный герой – зачастую частный детектив в плаще с приподнятым воротом и шляпе, который берется за расследование преступления или загадки и с каждой новой зацепкой все глубже и глубже погружается в «черную дыру» сгустившихся вокруг него событий. Действие преимущественно происходит в темное время суток и в непогоду: дождь – едва ли не постоянный спутник сыщика. Диалоги и перестрелки нередко скрывают таинственные фигуры в тени. Локация – урбанистический мегаполис, в котором легко заблудиться и где много злачных мест. А корень всех бед – в роскошной незнакомке, ля фам фаталь, которая может оказаться как невинной жертвой, так и главным злом, холодным и безжалостным.
Во второй половине 50-х популярность нуара резко пошла на спад. На послевоенных руинах началась новая счастливая жизнь. Америка вошла в эпоху экономического подъема, сказавшегося, естественно, на настроениях масс, и экранный пессимизм стал неугодным и неуместным. К нуару Голливуд вернулся уже в 70-х, когда страна переживала Вьетнамскую войну, массовые антивоенные демонстрации, беспорядки на расовой почве и убийство Мартина Лютера Кинга, холодную войну, Уотергейтский скандал и грандиозное журналистское разоблачение «документов Пентагона». Началась экономическая рецессия, и удрученность и безнадега охватили американцев пуще прежнего. Нуар вернулся на экраны под видом неонуара. В сущности это был тот же нуар, только еще жестче, еще циничнее и с отсутствием справедливого наказания для «плохих» в финале, ибо мир «нифига не справедлив», а разочарование жизнью и человеческой натурой тотально и всеобъемлюще.
В Новом Голливуде нуар перестал быть прерогативой детективного жанра. Он проник в психологическую драму («Таксист» Скорсезе), шпионский и политический триллер («Три дня Кондора» Поллака), наконец, уже в начале 80-х, в научную фантастику («Бегущий по лезвию» Ридли Скотта). В 90-х одним из лучших образцов современного видения нуара стал детективный триллер Финчера «Семь». А в двадцать первом веке лучшим, как минимум наиболее выразительным нуарным кинорассказчиком стал Дени Вильнев, внедривший элементы эстетики 40-х и в психологическую головоломку о доппельгангерстве «Враг», и в размеренную криминальную драму «Пленницы», и в наркобоевик «Сикарио», и наконец в безупречный научно-фантастический нуар с полной стилевой атрибутикой «Бегущий по лезвию 2049».
В нашем топе мы не стали отделять нуар от неонуара. Однако сохранили классический формат этого специфического киноязыка. То есть ограничились исключительно чистыми драматическими детективами, где есть герой, антигерой (а иногда это один и тот же человек) и преступление в реалистичном времени и антураже.
Мальтийский сокол (The Maltese Falcon, 1941)
Режиссерский дебют Джона Хьюстона считается первым чистым представителем нуара. Именно «Мальтийский сокол» прославил Хамфри Богарта и ввел в моду образ брутального интеллигента, который актер неоднократно эксплуатировал в дальнейшем. По сюжету, который разворачивается в Сан-Франциско, в детективное агентство обращается красивая женщина (жди лиха, что называется), после чего напарник главного героя оказывается убит, а сам он – первый подозреваемый. Убийства не прекращаются, страсти накаляются, женщина оказывается не той, кем себя назвала; и ведут все ниточки к поиску драгоценной статуэтки в виде сокола, отлитой из золота в шестнадцатом столетии, но впоследствии кем-то из владельцев покрытой черной краской в целях маскировки. «Мальтийский сокол» не только оказал неоспоримое влияние на все дальнейшее развитие и успех нуара, но и отметился эффектной и концептуальной визуализацией: ряд независимых друг от друга образов (полосатая пижама героини; солнечный свет, падающий сквозь жалюзи полосками в темную комнату) указывал на то, что дело обернется тюремной решеткой.
Тень сомнения (Shadow of a Doubt, 1943)
Тень как главный атрибут нуара в этом фильме Альфреда Хичкока попала непосредственно в название, обернувшись ироничной игрой слов. Многие критики называют «Тень сомнения» «шедевром» и «лучшим» хичкоковским триллером. И да, картина считается нуаром, хотя не следует ни одному из правил. Впрочем, тем и интересна. По сюжету главная героиня-подросток Чарли, проживающая в тихой и скучной калифорнийской провинции, мечтает о том, чтобы ее наконец навестил дядюшка Чарльз, который всегда много странствует и сыплет неисчерпаемым количеством увлекательных историй о путешествиях и диковинках большого мира. И дядюшка, будто по мановению волшебной палочки, таки приезжает. Но вскоре девушке, которая поначалу пребывает вне себя от радости, начинает казаться, что между разыскиваемым на Восточном побережье серийным убийцей богатых вдов и ее обаятельным дядей подозрительно много общего. Как видим, условный сыщик здесь – не герой, а героиня, к тому же ребенок. Вместо фатальной красотки – фатальный дядюшка. Вместо темного дождливого мегаполиса – солнечная американская провинция. И в то же время «Тень сомнения» окутана пусть не буквальной, но фигуральной тьмой, которая поселяется и в городке, и в сердце девушки с приездом загадочного родственника, с виду исключительно приятного и симпатичного. Неслучайно в сцене на железнодорожной станции, куда прибывает поезд с Чарльзом, весь экран обволакивается черным дымом от состава, словно в солнечное место прибывают силы тьмы, зло во плоти. И неслучайно протагонистка и антагонист носят одно и то же имя, будто они – две стороны одной медали.
Двойная страховка (Double Indemnity, 1944)
Это не просто классический, но образцовый фильм-нуар от режиссера Билли Уайлдера. История начинается как монолог «мертвеца»: главный герой, рассказчик, заведомо обречен на плачевный финал. По сюжету рядовой страховой агент стучится в двери богатого особняка и предлагает роскошной соблазнительной блондинке, открывшей дверь, страховой полис. Так завязывается пылкий роман, помехой для которого, естественно, становится муж красотки… Подобный сюжет несколькими годами спустя частично повторился в экранизации романа «Почтальон всегда звонит дважды», а затем повторно эксплуатировался в эротических триллерах 80-х, в частности в картине «Жар тела». Но работа Уайлдера отличалась уникальной для 40-х сухостью и хладнокровием. В ней не было никакой любви и подлинной страсти, лишь одержимость и полная слепота с одной стороны и холодный расчет с другой. Уровень цинизма зашкаливал, а трагедия главного героя, обреченного на наказание за преступление, не подразумевала ни малейшего снисхождения. Первый вариант сценария «Двойной страховки» появился еще в 30-х, но тогда голливудские цензоры сочли историю недопустимо аморальной и, выражаясь современным сленгом, «забанили» проект.
Леди из Шанхая (The Lady from Shanghai, 1947)
И снова яркое отступление от правил, которое и делает «Леди из Шанхая» Орсона Уэллса особенной в череде классических американских нуаров. Из американских асфальтовых джунглей действие голливудского нуара впервые перенесено в экзотические страны. По сюжету добрый крепкий мужиковатый моряк, которого сыграл сам Уэллс, случайно встречает на улице шикарную красавицу, которую защищает от хулиганов, а затем, естественно, влюбляется. Роковая незнакомка (для роли которой Рита Хейворт, которую зритель привык видеть с длинными рыжими локонами, перевоплотилась в короткостриженую платиновую блондинку, и, надо сказать, стала еще эффектнее) приглашает матроса на яхту своего мужа, после чего, ясное дело, начинает постепенно раскрывать зубастую пасть уготованный капкан. Режиссер на протяжении всего фильма вводит подсказки-аллегории, сравнивая персонажей с различными экзотическими животными, от ящерицы до спрута, раскинувшего многочисленные щупальца, будто сети. А под занавес помещает кульминационное разоблачение/ прозрение в сюрреалистичные декорации комнаты кривых зеркал. Эта комната смеха – и зеркало, отражающее истинную искривленную сущность красоты; и насмешка над наивностью и мечтами протагониста.
Третий человек (The Third Man, 1949)
Парадоксально, но этот британский детектив, в котором Орсон Уэллс исполнил неожиданный эпизод, считается одним из величайших образцов классического американского нуара. Действие разворачивается в разрушенной послевоенной Вене, разделенной на четыре оккупированные зоны: американскую, британскую, советскую и французскую. Американский писатель по приглашению старого друга приезжает в безрадостную столицу проигравшей войну Австрии, но сталкивается с шокирующим известием: друг его скончался, случайно попав под машину прямо возле своего дома. Но случайно ли? Писатель, в то время как полицию вполне устраивает несчастный случай, берется за собственное расследование и натыкается раз за разом на несостыковки в показаниях свидетелей. К тому же к собственному изумлению слышит версию, будто бы его покойный приятель был человеком безнравственным и торговал на черном рынке ворованным пенициллином, обрекая на мучения и смерть раненных и новорожденных. «Третий человек» предлагает не только запутанный детектив с шокирующим обнажением уродливой правды, но и психологическую драму с внутренним конфликтом протагониста, оказывающегося перед тяжелым выбором между субъективным чувством и объективной моральностью. А кульминация разворачивается в традиционном для нуара городском «лабиринте», роль которого исполняют канализационные катакомбы, символизирующие «дерьмо», на которое способен человек ради выгоды и личного блага.
Лифт на эшафот (Ascenseur pour l’échafaud, 1958)
В то время как в Голливуде нуары начали уходить, как говорится, в закат, европейский кинематограф впитал отзвуки их вчерашней славы. Один из представителей французской новой волны Луи Маль выпустил печальную, горькую, меланхолическую драму «Лифт на эшафот», в которой эдакая траурная романтика встретилась с тревожным, нервным триллером. Главный герой совершает убийство из-за любимой женщины и из соображений совести и неоднозначной морали. Но во время преступления фатально ошибается, забыв убрать кричащую улику, возвращается и… застревает в лифте, что становится началом пути на вынесенный в название помост условной казни. Герой Маля – убийца, но не злодей, заведомо обреченный на «преступление и наказание» и бесконечно несчастный. И тюрьма его начинается куда раньше, чем вступают в дело буквальные тиски решетки. И город, в котором одиноко блуждает влюбленная женщина, не находящая себе места от смятения и неизвестности, – тоже тюрьма; тот самый «лабиринт» из кульминационных сцен американского нуара, из которого нет ни выхода, ни хэппи-энда.
Долгое прощание (The Long Goodbye, 1973)
О частном детективе Филипе Марлоу из литературного цикла Рэймонда Чандлера было снято больше дюжины картин, включая классический нуар «Глубокий сон» с Хамфри Богартом. Но именно «Долгое прощание» Роберта Олтмена критики называют шедевром. И поскольку это уже не нуар, а один из первых неонуаров, образ одинокого детектива несколько изменен в соответствии с новой эпохой. По сюжету Марлоу просыпается среди ночи в своей подчеркнуто холостяцкой квартире и отправляется в магазин, чтобы купить корм для кота, который нагло требует свои любимые консервы, пренебрегая теми, что есть дома. По дороге Марлоу встречает друга, который явно нервничает и просит подвезти до мексиканской границы так, будто это дело жизни и смерти. Марлоу – не из тех, кто сует нос в чужие дела, если того не требует профессиональная деятельность, так что соглашается помочь приятелю без лишних расспросов. А на следующий день оказывается, что жена товарища мертва, а сам он якобы после того, как избавился от благоверной, совершил самоубийство. Если Марлоу в исполнении Богарта был циничным, жестким, но неравнодушным к роковым красавицам и способным этих самых красавиц покорить, то Марлоу в исполнении Эллиотта Гулда циничен, брутален, но безразличен к женскому полу, то ли сексуально бессилен и апатичен, то ли смертельно уставший. И если классический Марлоу, как и любой классический сыщик нуара, к финалу непременно должен со всем разобраться и заключить в объятия любимую женщину, то Марлоу по версии Олтмана априори бессилен восстановить справедливость; то есть разгадать загадку он может, но не в силах ничего изменить, как не в силах совладать с привередливым котом. И именно с растерянного, неприкаянного, утомленного лос-анджелесским солнцем персонажа Гулда начинается эпоха нового, пост- или неонуарного детектива и новой модели героя, расследующего убийство, которые тут же будут подхвачены Романом Полански в «Китайском квартале».
Китайский квартал (Chinatown, 1974)
Примечательно, что «Китайский квартал» не является экранизацией, а создан по оригинальному сценарию (за который Роберт Таун получил заслуженный «Оскар»). К тому же действие этого постнуара разворачивается не в 70-х, а в конце 30-х, перед самой Второй мировой, что соответствует эпохе классического нуара. И Полански, безусловно, конструирует роскошную, аутентичную стилизацию, но уже с постнуарными выводами: безысходностью и невозможностью главного героя сделать мир честнее и лучше. Джек Николсон – в роли частного детектива. Фэй Данауэй – в роли ля фам фаталь. По сюжету красавица нанимает лос-анджелесского сыщика, чтобы разоблачить адюльтер супруга (инженера, связанного со строительством водопроводной инфраструктуры города). Но вскоре в этом водопроводном деле всплывает и тело инженера, и подводные камни, ведущие к тотальной коррупции и махинациям на высшем уровне. Что еще интереснее, сценарий «Китайского квартала» основывается на реальных исторических событиях, а именно так называемых «калифорнийских водопроводных войнах».
Секреты Лос-Анджелеса (L. A. Confidential, 1997)
Еще одна стилизация неонуара под классический нуар с ошеломительно звездным актерским составом: Кевин Спейси, Рассел Кроу, Ким Бейсингер, Гай Пирс, Дэнни ДеВито. Действие разворачивается в вечернем блеске Лос-Анджелеса 1950-х, в мире порока, шантажа, желтой прессы, продажных копов и чиновников, дорогих красивых проституток, имитирующих внешность голливудских див. Чем «Секреты Лос-Анджелеса» разительно выделяются на фоне других нуарных и неонуарных детективов? Здесь действует не один сыщик, а целых три следователя полиции, которые независимо друг от друга постепенно разматывают клубок заговора. Кроу играет полицейского-идеалиста, который не прочь помахать кулаками, но ратует за закон и справедливость. Пирс – полицейского-карьериста, который слушается начальство, пытаясь выслужиться. Спейси – полицейского-сноба, который на короткой ноге с редактором местного таблоида и с гордостью надевает наручники на селебрити за мелкое хулиганство или травку. Бейсингер, конечно же, играет шикарную, чувственную девушку по вызову.
Остров проклятых (Shutter Island, 2010)
Только в постнуаре появился так называемый «элемент субъективизма», которого в классическом нуаре не было и близко. То есть реальность могла быть представлена не объективно, а сквозь призму сознания главного героя, причем сознания не здравого, но расстроенного. И самый эффектный и шокирующий пример такого вот субъективизма в постнуаре – дьявольски атмосферный «Остров проклятых» Мартина Скорсезе. По сюжету, который опять же разворачивается в 50-х, два детектива в исполнении Леонардо ДиКаприо и Марка Руффало отправляются вести расследование на мрачный холодный остров, где в здании старинной крепости находится лечебница для умалишенных, в частности особо тяжелых психопатов-убийц. Расследование вызвано пропажей одной из пациенток, но в итоге приводит и главного героя, и зрителей к огорошивающе неожиданной разгадке.
Анастасия Лях
