Аладдин (Aladdin)

«И кажется, вкусно!» – восторгались члены госкомиссии на новогоднем торжестве-презентации первой волшебной палочки в НУИНУ, когда магия наконец была приведена в действие (советский сказочный мюзикл «Чародеи»). Кто бы мог подумать: «Аладдин» Гая Ричи получился практически идеальным. Ярким, пестрым, зажигательным, энергичным, местами даже реактивным, фееричным, сказочным, магическим и… вкусным.

Гай Ричи провалился со взрослым фэнтези («Меч короля Артура»), но преуспел с детским. Пожалуй, «Аладдин» – это лучшая со времен «Золушки» конвертация классической диснеевской анимации в игровое кино. Притом что однозначно самая сложная и на первый взгляд неосуществимая без весомых потерь.

А ведь производство картины с самого начала сопровождалось и скандалами, и недоверием, и колкостями в адрес голубого Уилла Смита. Скандал разгорелся, когда на роль принцессы Жасмин назначили актрису африканского, а не арабского происхождения Наоми Скотт. Хотя в действительности недовольство пользователей и агрессивные выпады интернет-троллей были совершенно беспочвены. Британская артистка, звезда Disney Channel Наоми Скотт хоть и родилась в Уганде, но происходит из индийской народности гуджаратцев, которые помимо непосредственно Индии рассредоточены по Европе (преимущественно Великобритания), Африке (Уганда, Танзания) и Азии, в частности более миллиона гуджаратцев проживает в исламском Пакистане. Это во-первых. Во-вторых, едва ли корни актрисы могут быть важнее таланта, не так ли? А Скотт помимо того, что хороша собой и вполне вписывается внешними чертами в образ багдадской принцессы, также качественно и искренне поет, что для мюзикла умение первостепенное.

Скандал вокруг национальности девушки сопровождался всеобщим недоверием и к Уиллу Смиту, назначенному на роль джинна. Впрочем, актер наверняка был готов к первичному отрицанию со стороны публики: даже если бы Робин Уильямс был еще жив, соревноваться с его неоценимым вкладом в создание персонажа (как известно, Уильямс не просто озвучил джинна, но подарил тому множество собственных шуток, постоянно импровизируя во время работы в студии звукозаписи) – задача априори из почти невыполнимых, а соревноваться с покойным Робином Уильямсом – дело проигрышное как ни крути и как ни крутись (хотя Смит действительно продемонстрировал, что крутиться мастак, и вдохнул в рисованного героя магию живого виртуозного исполнения).

Кстати, есть подозрение, что рисованный диснеевский джинн был отчасти вдохновлен советской мультипликацией, а именно одним из выпусков пятисерийного мультфильма «Приключения Мюнхгаузена», серией про павлина и джинна Рахата ибн Лукума, вышедшей в 1974 году, задолго до «Аладдина».

Смотрите легально на MEGOGO

Когда же вышел первый тизер, показавший Уилла Смита с голубой кожей, причем явление джинна коробило некоторой нескладностью, угловатостью, очевидностью компьютерной графики, беспощадный интернет наполнился мемами, в которых мастера фотожаб сравнивали актера и с аборигенами из «Аватара», и со Шреком, и с Папой Смурфом… Словом, Смиту досталось. Но во всех интервью актер с достоинством отвечал, что искренне смеется над мемами вместе со всей интернет-публикой.

В итоге джинн Уилла Смита, как и в случае с анимацией и джинном Робина Уильямса, оказался главным украшением фильма. Вернее, не украшением, а батарейкой фильма, генератором, зажигалкой, педалью «газ», неиссякаемым источником питания, скорости, бесперебойного драйва. А композиция «Friend Like Me» в его исполнении (наверняка любимая песня большинства зрителей, хотя «Оскар» в 1993 году, а затем и «Грэмми» достались лирическому синглу «A Whole New World») прозвучала и ностальгически, и свежо одновременно, и именно с тем необходимым запалом, способным зарядить и воспламенить зал настолько, чтобы тот почти что вскочил на ноги и пустился в игристый и пузырящийся, как шампанское, пляс.

Превосходно влился в свой образ и Мена Массуд, сыгравший Аладдина. Этот канадский актер египетского происхождения не только пустил в ход ямочки на щеках, способные обаять любую принцессу, но и по возможности наэлектризовал историю там, где она лишена электричества Смита, зарядив приключение эдаким босым хулиганством, ребяческой дерзостью, наивной мечтательностью, чистым сердцем, максимально рифмуясь с рисованным оригиналом.

Сюжет игрового ремейка дотошно придерживается анимационной основы, сцена за сценой, стартуя с базарной погони и акробатического паркура по крышам и финишируя свадьбой. Разве что в угоду современным тенденциям образ Жасмин, который и без того был достаточно эмансипированным на свое время сравнительно с другими диснеевскими принцессами, еще более феминистичен и амбициозен в хорошем смысле этого слова: теперь героиня стремится не просто выбирать мужа по уму и сердцу, а не титулу и богатствам, но вершить изящными женскими ручками судьбу государства, по совести и справедливости.

Собственно, авторы, конечно же, сохранили основную идею истории: выход из заточения. Все центральные персонажи – заложники правил и узники стен, буквальных и фигуральных. Жасмин – пленница своего золотого дворца и ретроградных законов, не позволяющих женщинам править, а принцессам выходить не за принца. Аладдин – заложник безродного происхождения, пленник шкуры уличного бродяги и бедняка. Джинн – узник и раб лампы, аманат строго прописанных для всех джиннов инструкций и правил. И даже Джафар – заложник своего положения всегда быть вторым, а не первым, жертва собственных спеси и эго.

К слову, единственной неудачей игровой постановки можно назвать именно антагониста, визиря Джафара, которого изобразил Марван Кензари. Внешности актера элементарно не хватило зловещих заостренных углов. Его округлые черты не смогли придать разыгранному коварству должной выразительности и остроты. Вероятно, это удалось бы с большим успехом Нуману Аджару, которому, как ни парадоксально, достался положительный персонаж командующего дворцовой стражи.

Как говорила большая, серьезная, грудастая женщина в советской комедии «Афоня»: «Это энергичный танец». «Аладдин» Гая Ричи – это энергичный танец. Режиссеру удалось передать ностальгический дух любимого мультика, прогрессивность и новшество современной интерпретации, пряный и красочный аромат Востока, волшебство старой классической сказки, энергетику самого веселого, баламутного, турбинного, залихватского диснеевского приключения.

Анастасия Лях

Aladdin