Братья Систерс (The Sisters Brothers)

Теперь вестерны снимают не только американцы и итальянцы. Возродившийся жанр про грязный, необузданный и нечестивый Дикий Запад нашел отражение и в фильмографии титулованного французского сценариста и постановщика Жака Одиара. Для создателя фильмов «Пророк», «Ржавчина и кость», «Дипан» вполне серьезный, хотя местами откровенно ироничный, и во многом лирический вестерн под смешным парадоксальным названием «Братья Систерс» стал первым англоязычным проектом. На Венецианском фестивале он был отмечен призом за режиссуру.

Действие разворачивается в середине XIX столетия во время калифорнийской золотой лихорадки. Наемные убийцы из штата Орегон по фамилии Систерс (в переводе с английского «сестры»), братья Илай (Джон Си Райли) и Чарли (Хоакин Феникс) работают на авторитетного Коммодора (камео Рутгера Хауэра), по приказу которого они должны отыскать талантливого молодого химика по фамилии Уорм (Риз Ахмед) и методом пыток выдавить из него заветную формулу чудо-вещества, помогающего в поисках золота. Химика сопровождает некто Джон Моррис (Джейк Джилленхол), который втайне с братьями заодно и в какой-то момент должен предать бедолагу Уорма, передав его идущим по следу наемникам. Но, послушав красивую утопическую идею Уорма о создании нового цивилизованного и демократического общества вместо варварского и загнивающего мира ковбоев, ганфайтеров и головорезов, Моррис передумывает, чем нарушает братьям планы.

Чисто американский жанр со своей колокольни интерпретировали не только француз Одиар, но также титулованные бельгийцы братья Дарденны и не менее признанный и почитаемый на фестивалях румын Кристиан Мунджиу, выступившие здесь продюсерами. Сопродюсером с американской стороны предстал сам Джон Си Райли, сыгравший старшего брата Илая.

С чем обычно ассоциируется южный вестерн? С жестокостью, беззаконьем, насилием, перестрелками, шлюхами, выпивкой, липкой кровью, тяжелым дыханием загнанной лошади, полуденным зноем, зловоньем и мухами. Все это, казалось бы, есть в «Братьях Систерс». Но на выходе мы получаем очень душевную, мягкую, по-хорошему сентиментальную историю, хотя и не лишенную трагичных потерь. Здесь нет отрицательных персонажей, нет откровенно плохих парней, нет злодеев. Единственным антагонистом значится Коммодор, но его присутствие в фильме настолько условно, что даже не берется в расчет.

Все четыре центральных героя вызывают исключительную симпатию. Химик Уорм – благородный, интеллигентный идеалист, который искренне верит в светлое будущее нового просвещенного общества, члены которого будут уважать, ценить друг друга и руководствоваться в решении любой задачи и любого конфликта не тупой силой, а умом, образованностью, культурой, деликатной способностью находить компромисс. Под благим влиянием Уорма исправляется Джон Моррис, который признается, что всю жизнь был никчемным, пустым местом, человеком без цели и принципов, управляемым ненавистью, но что больше ничтожной болванкой быть не желает, хочет стать кем-то, тем, кто принесет добро и пользу.

Смотрите легально на MEGOGO

И даже Чарли меняется. Заядлый, прирожденный плохиш, хулиган, который получает кайф от риска, опасности, приключений и славы о братьях Систерс, который в свободное от работы время только и делает что напивается и трахается, а на утро не может ровно сидеть в седле и метко стрелять (впрочем, нет, даже в доску пьяный он все равно попадает в цель)… даже такой, казалось бы, брутальный и законченный экземпляр под занавес пересматривает свои ценности. Справедливости ради стоит сказать, что делает он это не совсем по личной инициативе, а под влиянием обстоятельств. Но вместо Чарли-головореза, Чарли-авантюриста, Чарли-амбициозного нарцисса и блудного сына предстает Чарли, которому не чужды семейные ценности, не чужды мысли о доме, о тихой гавани, о заботливой маме, которая обнимет, заварит чай и уложит баиньки.

Илай же давно уже мечтает о покое и мире. Он смертельно устал. Устал скитаться, спать под дождем, делать людям больно и лишать их жизни, устал быть прославленным братом Систерс. Сердце Илая до краев наполнено любовью: любовью к старой преданной лошади по кличке Бочка; любовью к несуществующей женщине, которая могла бы быть ему любящей, верной женой, провожающей в путь-дорогу со слезами в глазах и ароматным, уютным платком на память, чтобы тот напоминал загрустившему и выбившемуся из сил страннику о тепле милого дома и милых объятий; любовью к брату Чарли, ради которого он, собственно, и обрек себя на жизнь преступника и бродяги. «Чарли всегда был задирой, всегда ввязывался в драки, которые не заканчивались ничем хорошим. И я ведь не мог не вмешиваться, я же его старший брат… Когда убиваешь, на тебя непременно начинает охотиться кто-нибудь, жаждущий отомстить. Ты снова убиваешь и снова провоцируешь чью-то месть. И так до бесконечности, одно тянет за собой другое», – говорит Илай, больше всего на свете мечтающий наконец оборвать эту цепь и зажить скромной и тихой жизнью, открыв где-нибудь в Орегоне безобидный галантерейный магазинчик.

Джон Си Райли в этой картине трогателен невероятно. Пожалуй, в вестернах еще никогда не было столь нежного, доброго, сердечного убийцы, который стал душегубом, руководствуясь одной только любовью.

– Кажется, мы никогда еще не заходили так далеко, – подмечает Чарли.
– Это ты о личном? О наших откровенных разговорах друг с другом? – с воодушевлением уточняет Илай.
– Очумел что ли! Что ты несешь? Я имею в виду географически…

Вспышки выстрелов на черном экране у Жака Одиара рифмуются с разведенным посреди темного леса костром и проблесками желтого золота в темной реке. Этот свет, пробивающий черноту, символизирует одновременно и человечность, пробивающую толстые стены жестокости, выживаемости, жажды наживы и повальной обоюдной агрессии; и виднеющееся на горизонте новое время, культурное и просвещенное, которое относительно скоро, уже под конец девятнадцатого столетия, придет на смену затхлому, мрачному, смрадному, почти истлевшему дикому Дикому Западу.

Анастасия Лях

The Sisters Brothers