Война за планету обезьян (War for the Planet of the Apes)

Кто-то из западных журналистов назвал этот фильм «самым смелым и самым брутальным летним блокбастером». Приквел-трилогия «Планеты обезьян» вообще плохо вписывается в категорию летнего блокбастера. Она не развлекает, но провоцирует бесконечный поток мыслей и еще более мощный поток эмоций. А заключительную ее часть едва ли можно назвать брутальной. Скорее, она предельно чувствительна в каждой своей клеточке.

Так что «Бэтмен» под руководством Мэтта Ривза тоже обещает быть очень эмоциональным. В одном из недавних интервью режиссер даже сравнил Брюса Уэйна с Цезарем. Оба они теряют близких и любимых, оба живут в крайне несовершенном и мрачном мире, оба мечтают о согласии, справедливости и перемирии, но планета уже расколота (на людей и обезьян, на зло и добро, на преступников и блюстителей чести), и с этим ничего не поделать.

Трилогии удалось быть захватывающей и неизвестной, несмотря на стопроцентную известность конечного результата. Если в кинотеатр попадет зритель, который не читал роман Пьера Буля, то он наверняка смотрел культовую картину 1968 года. А даже если не смотрел оригинал, то как минимум знаком с неудачным ремейком Тима Бертона. Одним словом, исход битвы знает каждый. И тем не менее перед нами возникает неизведанная вселенная: тот очень тонкий переломный момент, когда люди пусть даже еще не проиграли, но уже перестали быть людьми.

В «Войне за планету обезьян» нет войны как таковой. И даже противостояние Цезаря и героя Вуди Харрельсона, безумного полковника, создавшего внутри навсегда изменившейся планеты свой собственный хрупкий мир, в итоге оказывается условным. Критики уже сравнили полковника в лице Харрельсона с полковником Курцем в исполнении Марлона Брандо из «Апокалипсис сегодня». Но герой Харрельсона куда слабее и лишь прикрывается непроницаемой маской из желчи и жести. За озлобленностью, жестокостью, сумасшествием, маниакальным упрямством и солнцезащитными очками во время дождя и снега скрывается неуемная боль: боль утраты и боль осознания необратимых перемен. Солнцезащитные очки – способ создать иллюзию жаркого лета посреди холодной, промозглой зимы. Розовые очки – способ создать собственную планету внутри реальной планеты, выстроить карточный домик, обреченный на мгновенное и полное разрушение, будто мифический город, стертый с лица земли прессом внезапно накатившей цунами или внезапно сошедшей лавины.

Как же быстро люди забыли, что сами вызвали апокалипсис, сами распространили по земле смертоносный вирус. Как же быстро обвинили во всем обезьян. С одной стороны, перед нами противостояние природы и технологии (чего стоит одна только сцена, в которой зеленые лучи прицелов ночного видения прорезают шипящие и бурлящие струи водопада). С другой – отсутствие всякой дилеммы, более чем очевидное разрешение конфликта и вполне закономерное, жизненно необходимое рождение новой формации и новой расы.

Смотрите легально на MEGOGO

Чрезмерную серьезность, драму и мрак неожиданно и существенно разбавляет новый персонаж среди приматов – одинокий, запуганный, несуразный, комичный и одновременно грустный и трогательный шимпанзе из зоопарка, называющий себя «плохая обезьяна» (это единственное, что он слышал в свой адрес от работников зверинца). В одной из сцен он появляется в дутом пуховом жилете и вязаной шапке с помпоном, которым не хватает разве что «тимберлендов» на лапах.

Самая же примечательная и важная линия – линия неразговаривающей маленькой девочки, прибившейся к стае разговаривающих обезьян. Не немой, а именно неразговаривающей. Вирус, убивающий людей физически, мутировал и стал убивать исключительно их интеллект: отнимать членораздельную речь, способность рационально мыслить и строить амбициозные планы; то есть превратил в примитивных существ, животных, если не сказать овощей (по крайней мере так расценивает случившееся полковник), оставив в глазах одну-единственную доверчивую любовь. И конечно же, полковник, считающий эпидемию наказанием, божьим проклятием, глубоко заблуждается: покосившая людей деградация – не кара, а дар и спасение.

Авторы нарочито разводят в противоположные стороны понятия «человек» и «человечность», близкие по звучанию, но отныне очень далекие по смыслу. Холодный и трезвый ум лишил человека эмоций, умения сострадать, жалеть, привязываться, любить. И возможно, возврат к примитиву – единственный путь вновь обрести человечность. Девочка, неспособная произнести ни одного слова, льет слезы над погибшей в бою гориллой и вкалывает в жесткую обезьянью щетину нежный розовый цвет с дерева, чудом расцветшего посреди зимы.

«Я – обезьяна?» – спрашивает она на языке жестов орангутанга Мориса. И он уже не может ответить, что она – человек. Потому что «человек» больше, увы, не звучит гордо. И потому что она – другая. «Ты – Нова», – говорит мудрый Морис, глядя на металлическую эмблему с вензелем Nova, огарок, реликвию прошлых времен. Что означает «ты – новая цивилизация». И эта сцена, к слову, противоречит будущему, изображенному Пьером Булем, в котором люди – дикари, живущие в клетках у обезьян. Авторы фильма дают человечеству шанс, шанс начать все сначала и наконец зажить с природой в любви и гармонии.

Анастасия Лях

война за планету обезьян кадр 1