Жертвуя пешкой (Игры чемпионов, Pawn Sacrifice)

Шахматы – самый интеллектуальный, но точно не самый динамичный и увлекательный вид спорта. А интеллектуалов у нас не то чтобы пруд пруди. Так вот представьте фильм о шахматах, в котором нет ни спецэффектов, ни крови, ни любви, ни даже словесных баталий, но при этом он держит в таком напряжении, будто на шахматной доске решается судьба человечества. Причем вам вовсе не обязательно разбираться в тонкостях игры, вы даже можете не отличать слона от коня, а слова «ферзь» и «ладья» воспринимать как иностранные («слоники и поники», как говорила Маша из известного мультфильма). Но «Жертвуя пешкой» все равно поглотит ваше внимание с головой (айфоном, айпадом и что вы там еще носите с собой), пусть и ненадолго.

В основе – громкий шахматный турнир 1972 года в Рейкьявике между Борисом Спасским и Бобби Фишером за звание чемпиона мира. На деле же – это состязание между СССР и США за сферы влияния и мировое господство. Холодная война все еще в разгаре, и победить в шахматном поединке – значит перетянуть на себя застойное одеяло многолетнего идеологического противостояния.

В украинский прокат фильм выходит под названием «Игры чемпионов», хотя «Жертвуя пешкой» – мало того что дословный перевод с оригинала, так еще и вполне себе звучное и интригующее заглавие (видимо, вариант «Жертвуючи пішаком» наши дистрибьюторы сочли не слишком мелодичным для афиш). Если с «Играми чемпионов» легко ассоциируется любая картина о спорте (к тому же название сходу теряется в десятке подобных: «Игры власти», «Игры разума», «Большая игра», «Смертельная игра», «Игра на выживание», «Игры королей», «Игра в имитацию», «Игра на понижение»), то «Жертвуя пешкой», во-первых, соотносится исключительно с шахматами; во-вторых, может скрывать метафорический подтекст (то есть «жертвуя малым ради большой победы»); в-третьих, не имеет тезок.

Кстати, об «Играх разума». «Жертвуя пешкой», с одной стороны, ходит по той же территории: перед нами байопик о гении-шизофренике, которого разъедает паранойя, но неординарному уму которого в то же время нет равных. Возможно, в руках Рона Ховарда история американского шахматиста Бобби Фишера превратилась бы в шпионский триллер с галлюцинациями, преследованиями, шокирующими сюжетными поворотами и уверенной заявкой на «Оскар». Но режиссер Эдвард Цвик («Легенды осени», «Последний самурай», «Кровавый алмаз») по какой-то причине изменяет сам себе и снимает довольно маленький фильм, не претендующий на лавры и величие, но вместе с тем сильный и убедительный в рамках своих скромных габаритов.

Лента Цвика выступает эдаким продолжением «Шпионского моста» Спилберга, стартовавшего в украинском прокате неделей ранее. Обмен шпионами на Глиникском мосту в 1962-м плавно переходит в обмен шахматными фигурками перед телекамерами в 1972-м. И там, и там на кону – шаткая надежда на перемирие, которую могла бы дать ничья. Случайно или нет, но оба фильма оказались на экранах именно сейчас, когда Россия и Америка переживают сиквел холодной войны, зацепивший нас, украинцев, самым непосредственным и тяжелым образом.

Смотрите легально на MEGOGO

Спасский (Лив Шрайбер) предстает в фильме фигурой условной и более чем второстепенной. Мы видим коренного калифорнийца, смешно разговаривающего по-русски (при этом лицо актера в тандеме с густой волнистой шевелюрой выглядит вполне правдоподобно в шкуре розовощекого славянина; не зря дед Лива по материнской линии – украинский еврей). Шрайбер старательно не только выговаривает незнакомые слова, но и изображает советскую напыщенную звезду (впрочем, способную, в отличие от политиков, достойно принять поражение). Режиссер охотно иронизирует над совковыми заморочками, причем то, что может показаться карикатурой, всего лишь отражает анекдотичную действительность. Например, в сцене, где советская делегация при полном параде, то есть в костюмах и галстуках, марширует по пляжу, охраняя драгоценное тело Бориса, возжелавшего искупнуться ранним утром в океане (а в это время в нескольких шагах валяется непафосное и одинокое тело Фишера, засыпанное песком).

Тоби Магуайр с его слегка заторможенным взглядом и замороженной мимикой идеален в образе параноика. А в минуты, когда лицо размораживается и внезапно выплескивает ярость, агрессию и безумие, он и вовсе выходит на тот уровень мастерства, где дают статуэтки (но киноакадемики игнорируют Тоби с таким же успехом, с каким испытывают терпение его лучшего друга ДиКаприо). У Магуайра было нелегкое детство (он рос на социальном пособии), которое, естественно, сказалось на характере. Говорят, актер и в жизни сожительствует с жирными тараканами, то есть неуравновешен психически, и надо полагать, именно это и помогает ему на максимуме выдавать душевные и мозговые терзания шизиков (вспомним сокрушительную игру в «Братьях», где у Тоби пульсировала и кричала каждая натянутая жила).

Интересно, что в свете сегодняшних событий паранойя Бобби Фишера представляется не такой уж паранойей. Когда герой маниакально твердит о глобальной прослушке, разбирает на кусочки каждый телефон в каждом отельном номере, говорит об уколе зонтом, наконечник которого пропитан смертельным ядом… – отчетливо вырисовывается нынешняя ситуация с соцсетями и ФСБ, и Фишер выглядит не таким уж психом…

«Жертвуя пешкой» может показаться сухим, слишком математическим, фрагментарным и неразжеванным, но в этом как раз преимущество фильма. Авторы не раскладывают составляющие по полочкам и не закладывают поочередно вам в рот. Они лишь погружают в атмосферу (чему отлично способствует документальная видеохроника, вклейки телевизионных и фоторепортажей) и голову главного героя. Но только на пути в эту самую голову вы все равно остаетесь торчать на пороге, поскольку вход внутрь невозможен.

Шахматы – гробовое молчание, в котором нет ничего, кроме тиканья часов. А снять молчание так, чтобы у зрителя напряглись и занемели все мускулы, – поистине шах и мат.

Анастасия Лях

жертвуя пешкой кадр 1