Марджори Прайм (Marjorie Prime)

Умная, глубокая, грустная разговорная фантастическая драма о любви к близким, старости, утрате, воспоминаниях, разыгранная четырьмя отличными актерами в четырех стенах одного уютного, светлого дома под звуки дождя и Моцарта.

«Марджори Прайм» – экранизация одноименной пьесы Джордана Харрисона, которая многократно ставилась на театральной сцене, причем Лоис Смит и в спектаклях играла роль Марджори, и в кино воплотила этот дивный, нежный, светлый и очень трогательный образ.

Действие разворачивается в недалеком будущем. Благодаря технологиям люди получили возможность легче переживать смерть близкого человека. Так называемые праймы, доступные в широкой продаже, – это цифровые голограммы, копирующие внешность, характер, поведение умерших. С ними можно говорить, но нельзя обнять или подержать за руку. Поэтому «Марджори Прайм» – это история, состоящая исключительно из диалогов и лишенная всякого действия.

Марджори – пожилая женщина, в прошлом скрипачка, страдающая артритом и болезнью Альцгеймера. Бывают дни, когда она помнит практически все. А бывают такие, в которые она просыпается с абсолютно чистым листом вместо нажитого багажа и воспоминаний. Она живет с дочерью (Джина Дэвис) и зятем (Тим Роббинс), которые о ней всячески заботятся. И еще у нее есть прайм – голограмма, имитирующая ее скончавшегося много лет назад супруга (Джон Хэмм). Причем, как пожелала сама Марджори, компьютерная программа скопировала не пожилого, а молодого Уолтера, в годы, когда они только познакомились и влюбились друг в друга.

Чтобы голограмма характером и повадками походила на погибшего человека как можно точнее, ее нужно насытить как можно большим количеством личной информации. Поэтому Марджори целыми днями разговаривает со своим праймом, пытаясь выудить из стирающейся памяти какие-то детали о муже, вспоминая совместные моменты радости и грусти.

Смотрите легально на MEGOGO

Лента начинается с диалога, от которого глаза сходу наполняются влагой, и вот в таком пограничном состоянии, когда вроде не плачешь, но зрачки поблескивают, будто вечерний асфальт после дождя, проходит весь фильм. «Помнишь Тони?» – спрашивает у прайма Марджори. Тони – черный французский пудель, взятый из собачьего приюта. Хороший, послушный, преданный и любящий пес, который однажды, как со всеми случается, умер. И тогда Уолтер и Марджори, и их дочь Тесс снова пошли в приют. И снова выбрали черного французского пуделя, которого опять же назвали Тони. Тони вторая. Конечно, это была не та первая Тони. Но со временем ее перестали называть второй, она стала просто Тони. И она почти что была той самой собакой.

Вступительный диалог о пуделе Тони, собственно, передает суть всего дальнейшего повествования. Попытка второй собакой заменить первую, попытка приглушить боль утраты копией рифмуется не только с попытками избежать одиночества и с помощью праймов создать иллюзию вечного присутствия в нашей жизни любимых и близких, но и с ловушками переменчивой памяти. «Когда мы что-то вспоминаем, мы вспоминаем не само событие, а воспоминание о нем, – говорит героиня Джины Дэвис. – Это как сделать копию копии». Каждая последующая копия будет все меньше походить на оригинал. И возможно, в какой-то момент окажется, что она полностью от него отличается.

«Ты помнишь, как я сделал тебе предложение? – спрашивает прайм Уолтер у Марджори. – Мы смотрели фильм «Свадьба лучшего друга» с Джулией Робертс». «Почему ты выбрал именно этот фильм? Давай в следующий раз ты скажешь, что мы смотрели «Касабланку», и потом это станет для меня правдой», – говорит Марджори, зная, что завтра она начнет копить воспоминания заново, с чистого листа, и что завтра ей будет казаться, что где-то в закромах ее памяти действительно спрятано воспоминание о «Касабланке», под которую Уолтер предложил ей руку и сердце.

Помните печенье «Мадлен» из романа Марселя Пруста «В поисках утраченного времени»? Аромат печенья погружал героя в целый водоворот воспоминаний, связанных с одним только этим запахом. Именно так работает ассоциативная память. У Джордана Харрисона Марджори вспоминает шафрановый цвет флагов, который ассоциируется с болью от потери покончившего с собой сына: в тот день на улице развивались флаги темно-желтого цвета.

Отчасти «Марджори Прайм» напоминает «Черное зеркало», но только здесь нет никакой жести, нет изобличения человеческих пороков и темных сторон социума, нет нравоучения. Отчасти напоминает «Господина Никто». Отчасти – французскую «Вечность». Здесь совершенно отсутствует действие, но, как ни странно, это истории лишь на пользу. Потому что всем ее персонажам необходимо выговориться. И терпеливый, понимающий, чувствительный зритель, готовый досмотреть, а вернее дослушать «Марджори Прайм» до конца, – это такие же благодарные уши, как прайм, впитывающий рассказ за рассказом, правдивый или не очень – неважно.

Фильм Майкла Алмерейды тонко и плавно, без грубых стыков, передает неуловимое течение времени. Меняются поколения, меняются праймы, сменяется рассказ за рассказом, живые умирают и заменяются копиями, слегка отличными от исходников. Но что-то всегда остается в памяти, цвет или запах, фильм или музыка, грусть или радость. Что-то неосязаемое и, возможно, даже ненастоящее, но единственное, что остается после того, как все заканчивается.

Анастасия Лях

Marjorie Prime