Пиноккио (Pinocchio)

Волшебная постановка, волшебный Роберто Бениньи. Магия как она есть, олдскульная, сделанная вручную и с подлинной любовью, практически без компьютерных спецэффектов. Чуточку страшное, чуточку грустное и величественно, всеобъемлюще доброе кино, поднимающее детскую сказку на уровень высокого искусства. Вот первые восторженные мысли, приходящие на ум и сердце после просмотра «Пиноккио» Маттео Гарроне, международная премьера которого на днях состоялась на Берлинском кинофестивале, а 12 марта арт-феерия должна была выйти в украинский прокат.

Итальянский сценарист и режиссер Маттео Гарроне (обладатель двух Гран-при Каннского фестиваля за фильмы «Гоморра» и «Реальность», а также триумфатор премии Итальянской киноакадемии за «Догмэна») не впервые обратился к сказочному жанру (пять лет назад он выпустил свой первый и пока что единственный англоязычный проект – «Сказку сказок» с Сальмой Хайек и Венсаном Касселем, основанную на одноименном барокковом сборнике неаполитанского фольклориста Джамбаттисты Базиле), но впервые сделал сказку для детей, поскольку экранизация Базиле была рассчитана исключительно на взрослого зрителя. Но и в том и в другом случае новый неореалист Гарроне снял противоядие засилью Диснея.

Впрочем, едва ли можно однозначно утверждать, что «Пиноккио» и в литературной форме Карло Коллоди, и в кинематографической форме Маттео Гарроне, который максимально близко и предельно бережно подошел к первоисточнику, – детская история. И надо сказать, версия Гарроне на фоне книги даже выглядит щадящей. Она, к примеру, опускает фрагмент, в котором Пиноккио на службе у крестьянина исполняет роль сторожевой собаки: живет на цепи и лает. Не сажает героя в тюрьму. И не показывает момент, где Пиноккио узнает в умирающем от голода и тяжкого труда осле своего друга.

На самом деле в истории о деревянном мальчике, который мечтал превратиться из куклы в человека, но не хотел прилагать к этому должных усилий, голода и смерти, наверное, больше, чем в какой-либо другой сказке (и во время просмотра фильма вспоминаешь и в очередной раз поражаешься, насколько сильно оригинальное произведение Коллоди отличается от русскоязычной адаптации про Буратино, насколько оно шире и глубже, реалистичнее и сюрреалистичнее одновременно, жестче, но вместе с тем и в большей степени преданно основам всепобеждающего гуманизма).

И собственно, фильм с голода и начинается: резчик по дереву Джеппетто забредает в таверну и разыгрывает изношенность то стула, то стола, то входной двери, якобы нуждающихся в починке, в надежде, что хозяин наймет его и заплатит несколько монет, которых хватит на обед, но добрый трактирщик без лишних слов наливает тому бесплатную тарелку супа. Смешная сцена. И грустная, и душевная до невозможности. Как и все последующие, изумительно сочетающие комичность, трагедию, абсурдность и человечность нашего существования.

Смотрите легально на MEGOGO

И можно ли представить более подходящего актера для роли бедного одинокого Джеппетто, чем Роберто Бениньи? В том, что ради новоиспеченного, вернее нововыстроганного сына он сделает все возможное и невозможное, не приходится сомневаться ни на секунду. Ведь когда-то герой Бениньи ради сына даже нацистский концлагерь сумел превратить в большой театр, «безобидную» декорацию для веселой ролевой игры. Этот итальянский побратим Пьера Ришара, которому сегодня 67, маленький и уязвимо щуплый, практически ломкий, излучает такое количество света и доброты, что становится поистине всесильным, способным горы перейти и океаны переплыть.

Таким образом Бениньи безоговорочно реабилитировался после собственной провальной экранизации «Пиноккио» 2002 года, в которой, будучи пятидесятилетним, сам сыграл роль «мальчика» из полена, что было не вполне уместным и вызвало соответствующие нарекания.

Композитор Дарио Марианелли (известный в первую очередь работой с британским режиссером Джо Райтом, музыка в фильмах которого, написанная Марианелли, всякий раз номинировалась на «Оскар») создал совершенно магическую мелодию, тонкую, серебристую, деликатно, чарующе звенящую, сравнимую с магией саундтрека Яна Тьерсена к романтической феерии про Амели Пулен.

И если просмотр диснеевских фэнтези сравним с чтением сказки на планшете под яркий люминесцентный свет в вагоне метро, то смотреть «Пиноккио» Маттео Гарроне, где «деревянный» грим настолько убедителен и виртуозен, что рельеф «древесины» и постукивания дятлов по носу, и поскрипывания дубовых или березовых суставов буквально ощущаются на ощупь, и даже пахнут лесом; где разговаривающий тунец необычайно антропоморфен и человечен; где внутренности гигантской чудо-юдо-рыбы симпатичны и уютны, потому что человек заботливый и любящий зажег в них огонек и постелил постель…, – это как читать невероятную историю в старинном твердом переплете при желтом свете керосиновой лампы, свете приглушенном и обволакивающе теплом.

Анастасия Лях