Январь – март (Ugly)

Украинско-австрийская лента «Январь – март» – депрессивная, пессимистичная, практически статичная, гипнотизирующая драма, ставшая игровым дебютом режиссера Юрия Речинского, ранее выпустившего нашумевшую документалку «Хворісукалюди». Собственно, здесь его персонажи не менее больны, причем и физически, и душой.

Сюжет этого фильма не выглядит, что называется, раскрытой книгой с последовательной линией повествования и связными абзацами. О сюжете зритель лишь догадывается, наблюдая за чередой беспорядочных на первый взгляд сцен. Молодая пара попадает в автомобильную аварию: парень не травмирован (физически), а девушку госпитализируют. Его зовут Юра, он украинец (что часть событий происходит в Украине, можно узнать лишь из синопсиса, так как никаких опознавательных знаков нет, а сам Юра, его родственники, врачи в больнице разговаривают на русском языке). А ее зовут Ханна, она австрийка.

Параллельно в Вене родители Ханны тоже переживают травму: мать девушки Марта справляется с болезнью Альцгеймера и постепенно теряет память, адекватность, саму себя. В минуты просветления вспоминает любовь к мужу, к дочери, к жизни и думает о самоубийстве, а в минуты рецидива не может вспомнить, как звучат самые элементарные слова. И болезнь прогрессирует.

В международном прокате фильм получил название «Ugly», что означает «уродливый», «отвратительный» или, вернее, «уродливая», поскольку Речинский, судя по всему, имеет в виду жизнь. Причем не жизнь в нашей стране (его не интересуют ни социальный, ни экономический, ни политический контексты), а жизнь в принципе, которая в большинстве своем вовсе не радужная, не светлая, не согретая тем самым внутренним теплом, несмотря на встающее изо дня в день солнце, а серая и холодная, преисполненная несчастий, драм, боли, несправедливых и отвратительных вещей, которые просто случаются, и ничего с этим не сделаешь.

Но авторское заглавие «Январь – март» куда более точное, конкретное и вместе с тем метафоричное. В одном из фрагментов Марта копошится руками в разбросанных на столе карточках с названиями месяцев года. «Январь… март, январь… март, январь… март… что между ними?» – судорожно повторяет она, не в силах вспомнить слово «февраль». Собственно, на эти хаотично разбросанные на столе карточки похож и монтаж фильма, который предлагает подборку эпизодов и сцен, которые в сумме составляют единое целое, но умышленно не сложены автором в логическую последовательность. Это такой украинский ответ драме Алехандро Гонсалеса Иньярриту «21 грамм».

Смотрите легально на MEGOGO

На эти же беспорядочно раскиданные фрагменты условного порядка похожа и сама жизнь, которая, как ни старайся, не идет по заданному плану. И в ней тоже полно дыр, как эта дыра между январем и мартом. «Жопа на жопе», как мы иногда говорим, зашившись в неудачах, злоключениях, провалах и падениях.

Слоган картины звучит как «Боль. Секс. Суицид. Рождение» (причем режиссер смело демонстрирует близость, наготу, гениталии немолодых людей с несовершенными телами в несовершенных позах, на что редко решаются кинематографисты). Из этих компонентов, по мнению Речинского, и состоит жизнь. Причем «любовь» он не включает в набор намеренно.

Проблема этого фильма для зрительской аудитории заключается в том, что он плохо и туго рассказывает историю. Он, скорее, похож на набор концептуальных фотографий из одного стилистически выдержанного сета. Причем фотограф, несмотря на общее удручающее настроение композиции, эстетически верно вклинивает в нее яркие пятна: белый интерьер, красный гардероб, зеленую стену, синюю стену, желтую дверь.

В кадре звучат английский, немецкий и русский, но диалоги при этом очень скупы, их предельно мало. К тому же герои говорят совсем тихо, иногда даже себе под нос, пока дело не доходит до кульминации. При этом в кульминационной сцене режиссер выключает свет и разыгрывает ее в полутьме, при свечах. Но здесь впервые за весь фильм повышаются тона, впервые звучит громкая и эмоциональная речь. Происходит срыв: и экзистенциальный у главного героя, и сюжетный в целом.

«Нет никакой любви! Мы просто мясо! И хоронят нас, как собак», – кричит Юра. И параллельно Марта в Вене действительно превращается в кусок мяса: без воспоминаний, без мыслей, без личности. Выворачивает на пол тарелку с едой, и муж тычет ее носом, будто испражнившегося посреди комнаты щенка.

И все же под занавес режиссер дает нам бледный луч надежды.

Анастасия Лях

Ugly