Брама

Так о Чернобыле еще не снимали. С юмором, мистикой, ужасом, фольклором, постапокалиптикой, сатирой и в то же время черной зияющей безысходностью. Собственно, атмосферная «Брама», преисполненная атрибутики символизма и магического реализма, – кино не столько о зоне буквального отчуждения, сколько история фигуральной отчужденности одних людей от других, одного мира, маленького и почти погибшего, от другого, большого и вроде как живого, но пластмассового что ли.

Действие разворачивается в период правления Януковича, в годы тотального беззакония и коррупции. Вблизи Припяти на одиноком хуторе проживает семья из трех человек: старая бабка Прися, ее потасканная жизнью и измученная дочь Слава и неполноценный сын последней Вовчик, который на третьем десятке ведет себя, как озабоченный подросток. По закону жить здесь нельзя, это территория обязательного отселения. Но местный милиционер-участковый закрывает глаза, поскольку иногда захаживает Славе под юбку.

Когда произошел взрыв (это мы узнаем из флэшбэков), Слава с мужем и ребенком собрали чемоданы и уехали в Крым строить новую жизнь. На хуторе осталась лишь бабка, не захотевшая бросать хибару и хозяйство. Но в Крыму жизнь не сложилась: убогая комнатушка, больное дитя, пьющий муж (запил уже на выселках, не смог справиться с ролью главы и опоры семьи, нуждающейся в постоянной защите, не смог принять сына с особыми потребностями, возненавидел жену, вечно ноющую, устал от беспросветного неблагополучия), чужое неприветливое окружение. И Слава уговорила супруга возвратиться в Чернобыль. Вернулись. Но вскоре он собрал манатки и ушел.

И вот две одинокие измученные женщины (как та измученная Украина, что столетиями находилась под кем-то: под поляками, под нацистами, под коммунистами) и парень-мечтатель с мозгами ребенка, которому мать вечно кричит «надень шапку!», с утра до ночи орут друг на друга, вынужденные делить общий быт в мертвой зоне без каких-либо благ цивилизации и надежд на светлое будущее. Слава суетится и причитает, раздражается и кричит. Вовчик онанирует на картинку с изображением Родины-матери, мечтая попасть в Киев, зайти в МакДональдс, выпить колы и трахнуть какую-нибудь столичную шлюху. А мудрая бабка Прися, которая всегда себе на уме, жрет радиационное кроличье мясо, галлюциногенные грибочки, слышит голоса в радиоприемнике без батареек, рассказывает про русалку в болоте и мавку в лесу, про врата в другой мир и про секретную линию метро от Припяти до Киева, которую построил Горбачев после контакта с пришельцами.

Поначалу «Брама» напоминает «Кайдашеву семью». Но чем ближе к финалу, тем чернее и гуще краски и отчетливее жанр мистического хоррора.

Смотрите легально на MEGOGO

«Брама» – экранизация пьесы львовского драматурга Павла Арье «В начале и в конце времен». Пьеса неоднократно ставилась в театрах, причем не только в украинских. Например, в московском театре Романа Виктюка. В Киеве шел спектакль в «Молодом театре» под названием «Сталкеры», и роли Славы и Приси в нем также исполняли Виталина Библив и Ирма Витовская. Сталкерами, как известно, называют людей, которые ходят в зону. И ассоциация с «Пикником на обочине» братьев Стругацких вполне уместна: в авторской чернобыльской зоне тоже происходят странные, внеземные вещи, и тоже упоминаются следы инопланетян, и тоже есть подобие шара, исполняющего желания: возможно, их исполняет русалка; возможно, светящийся сом; возможно, передвигающийся по воздуху сферический портал в другую реальность.

Ирма Витовская играет бабу Присю под толстым слоем грима, на удивление качественного. И она сногсшибательна в этом образе. Собственно, на ней – практически вся энергетика повествования. Она – душа, голос и лицо этой истории. Ее эксцентричная героиня, обладающая мощным характером и столетним бэкграундом, одновременно и классическая провинциальная старушка, которая ворчит, командует, ругается и не признает современной продвинутой ереси, и древняя мифологическая ведьма, которая, поди, зналась еще в древнегреческими сиренами. Она одновременно и спасительница, и вестница кровавой мести прогнившему обществу.

Пьеса была опубликована в 2013 году, за несколько месяцев до Евромайдана и последующей аннексии Крыма, в самый пик беспредела режима Януковича. В фильме, казалось бы, много политических отсылок: и плакат «Ющенко так!», и «зеленые человечки», и безнаказанная стрельба пьяных чиновников в живую мишень. Но создатели утверждают, что делали акцент вовсе не на политике, а на культуре и мифах Полесья.

Болотистое Украинское Полесье с его «песчаными дюнами и озерными котловинами» и вне зоны отчуждения наполнено самобытной магией. А в зоне эта магия словно набирает реальную силу и достоверность. Здесь живут мавки, лесные духи, оборотни-демоны в козлиной шкуре. Здесь разговаривают на своеобразном диалекте, наследующем старорусский язык, и в душе до сих пор исповедуют язычество. В этом смысле украинский фильм «Брама» созвучен с работами российского режиссера Алексея Федорченко, исследующего традиции, язык и обряды маленьких дальнероссийских народностей, культура которых была практически уничтожена если не советской унификацией, то навязанным православием («Овсянки», «Небесные жены луговых мари», «Ангелы революции»). А пьеса Павла Арье созвучна с повестями Дениса Осокина.

Врата («браму») в фильме олицетворяют покосившиеся футбольные ворота на заросшем бурьянами постапокалиптическом поле. Через них герои входят в магические чернобыльские декорации и выходят из них. Это портал одновременно и между выдумкой и реальностью, и между цивилизацией и островком отчуждения, и между миром живых и миром мертвых. Казалось бы, главные герои живут в мертвой зоне, а все остальные – в живой. Но возможно, все наоборот. Настоящая первозданная жизнь теперь здесь, в Чернобыле, где больше нет электричества, не ловят мобильные телефоны и не работает система, где свободно разгуливают медведи и волки.

Режиссер «Брамы» Владимир Тихий уже не первый раз обращается к образу черной дыры (неспроста Виталина Библив во время киевской презентации фильма упомянула «Черный квадрат» Малевича). В триллере «Зеленая кофта» этой дырой была бездонная лунка в асфальте, в которую якобы затянуло пропавшего без вести мальчика в зеленой кофте, исчезнувшего прямо с детской площадки во дворе. Там черная дыра была символом некоего инфернального зла, с которым бессмысленно бороться. В «Браме» же роль дыры исполняет черная закольцованная субстанция, витающая в воздухе, – врата между мирами. И это уже не зло, это нейтрально окрашенный переход.

«Брама» – атмосферное и колоритное кино, с персонажами, к которым невозможно быть равнодушным; с актерскими работами, заслуживающими отдельной похвалы; и с хоть и темной, но чистой простонародной душой, блуждающей между прошлым и будущим.

Анастасия Лях

брама укр