Человек – швейцарский нож (Swiss Army Man)

«Чувак, если ты не помнишь «Парк Юрского периода», ты безнадежен».

Иногда в украинский прокат каким-то совершенно чудесным чудом попадают фильмы, по всем параметрам не должные в нем оказаться. Как, например, «Человек – швейцарский нож» – самое эпатажное явление прошедшего «Сандэнса». История о любви незадачливого самоубийцы к трупу, разыгранная двумя молодыми актерами за очень небольшие деньги в антураже лесной чащи и океана, полная, с одной стороны, жесткого физиологического юмора про метеоризм и мастурбацию, с другой, на редкость душевной и поэтичной нежности. Кино трансцендентно нелепое и абсурдное, но вместе с тем смелое, ни на что не похожее, смешное, трогательное и начиненное простым безусловным смыслом.

На экране появляются океан и якобы необитаемый остров, на котором герой Пола Дано по имени Хэнк изображает отчаявшегося Робинзона Крузо, решившего от невозможности спасения и одиночества покончить с собой. Однако всунувшись в петлю, парень замечает выброшенное волной на берег тело и, неуклюже обрывая удавку, мчится к утопленнику, к своему Пятнице. Чуть погодя труп по имени Мэнни, испускающий обильные посмертные газы, становится для внезапно ожившего бедолаги развлекательным гидроциклом; а после и источником пресной воды, и душем, и топором, и кусачками, и орехоколом, и компасом, и дробовиком, и собеседником, и другом, и возлюбленным, и всем на свете.

От многофункциональности Мэнни, собственно, и название фильма, отсылающее к такому практичному и дельному изобретению, как складной нож, оснащенный помимо непосредственно клинка еще и штопором, и открывалкой, и отверткой, и ножницами, и пилочкой, и напильником, и кучей других полезных и нужных вещиц.

«Человек – швейцарский нож» режиссеров-дебютантов Дэна Квана и Дэниэла Шайнерта соединяет в себе черную гротескную комедию, театр абсурда, типичную американскую комедию с шутками о сексе и газах, романтическую мелодраму о желании сблизиться и любить, экзистенциальную драму о смысле жизни и одиночестве и наконец трагикомедию о сумасшедшем, обретшем счастье с мертвяком.

Смотрите легально на MEGOGO

Любопытно, что авторы ничего не рассказывают нам о Мэнни. Мы понятия не имеем, почему и при каких обстоятельствах он умер, кем был при жизни, кого любил, кто любил его… Да и о прошлом главного героя зритель узнает немного, но зато нетривиальным способом: не столько из коротких абстрактных флэшбэков, сколько из той части повествования, где Хэнк проецирует на Мэнни свои собственные несбывшиеся желания, страхи и комплексы, надежды и чаяния, мечты о гипотетически возможном счастье. С помощью податливой марионетки он переигрывает свою жизнь. А рассказывая Мэнни о мире и простых будничных радостях, сам же открывает его заново для себя.

В итоге, конечно же, труп незнакомца становится для Хэнка чем-то куда большим, чем кукла-фантош (на итальянском fantoccio означает «чучело», и, видимо, именно от него происходит фамилия знаменитого комичного персонажа Фантоцци, классического «маленького человека», тоже однажды попавшего на необитаемый остров в фильме «Синьор Робинзон»).

Дикий, дурацкий, дико дурацкий и одновременно лирический и осмысленный трагифарс с Рэдклиффом и Дано – история о любви. Только не стоит приплетать некрофилию и гомосексуализм. Это история о любви человека к человеку, о потребности любить и быть любимым, о жизненно необходимом тепле от присутствия и близости себе подобного, тепле, пусть даже исходящем от холодного разлагающегося покойника. Не новая, но вечная тема.

Авторы наивно, по-детски, но предприимчиво, безбоязненно и открыто продолжают то, о чем говорил Ричард Мэтисон в романе «Я – легенда» и рассказах для культового сериала 60-х «Сумеречная зона» (к примеру, в пилотной новелле «Куда все подевались?» герой оказывался один-одинешенек в городе без людей и от этого сходил с ума; а в серии под названием «Одинокий» рассказывалось о преступнике, отбывающем наказание на отдаленном необитаемом астероиде, но получившем в подарок женщину-робота). О том же говорил Роберт Земекис в «Изгое», в потрясающей сцене с волейбольным мячом по имени Уилсон.

Труп Мэнни – та же женщина-робот и тот же мяч, но только гораздо функциональнее и человечее.

Анастасия Лях

перочинный человек кадр 1