Призрачная нить (Phantom Thread)

Это, наверное, самое авторское, самое нестандартное и самое неожиданное кино независимого американского мэтра Пола Томаса Андерсона, даже с учетом «Магнолии». Кино от кутюр. Мелодраматический фэшн-триллер с элементами черной комедии. И это очень красивый и изысканный фильм.

Украинским зрителям картину показали в рамках программы фестиваля американского кино «Независимость».

Действие разворачивается в Лондоне 50-х. Представительный модный дом Вудкок обшивает миллионерш, светских львиц и представительниц королевских семей. Домом управляет модельер Рейнольдс Вудкок и его сестра Сирил – чопорные аристократичные англичане, педантичные перфекционисты и заядлые трудоголики. Рейнольдс всецело посвящен работе, одержим работой и относится к своим платьям куда лучше, чем к своим женщинам. Музы в жизни кутюрье появляются и исчезают, толстеют, просто надоедают со временем, начинают раздражать одним только своим присутствием или хрустом тоста во время завтрака. Несменными остаются только восхитительные наряды и Сирил – одинокая старая дева, трезвая и циничная, осознанно посвятившая себя брату, его страсти и его капризам.

Но однажды Вудкок встречает молодую официантку Альму и увлекается ее неидеальной, но чистой, естественной красотой. И приводит ее, скромную, простую, немного запуганную, в свой дом, вводит в свой круг. Говорит, что давно искал именно ее… Но вскоре история повторяется, и постоянная близость Альмы начинает сводить героя с ума. Теперь каждый ее жест, каждое слово, каждый скребок чайной ложкой по стеклянному днищу баночки с джемом – будто скольжение пилы по натянутым нервам. Рейнольдс взбешен от того, что привычный порядок вещей в его безупречно налаженной холостяцкой жизни грубо нарушен. Но Альма, оказавшаяся не такой уж овечкой-простачкой, не сдается и пытается найти ключ, отмыкающий глухо запертое сердце возлюбленного. И ее методы весьма радикальны, но действенны.

Критики сравнили «Призрачную нить» с оскароносной «Ребеккой» Альфреда Хичкока – одной из лучших (если не лучшей) режиссерских работ в карьере мастера саспенса. Действительно появление Альмы в доме Рейнольдса Вудкока напоминает появление безымянной героини Джоан Фонтейн в поместье Максимилиана де Винтера. Враждебное и пренебрежительное отношение к «новенькой» строгой Сирил отчасти созвучно с поведением демонической экономки миссис Денверс. И Альме, которая грезит стать миссис Вудкок, тоже приходится иметь дело с навязчивыми призраками прошлого ее любимого, как и новоиспеченной миссис де Винтер.

Смотрите легально на MEGOGO

Но еще «Призрачная нить» напоминает «Аномализу» Чарли Кауфмана, особенно в том месте, где тонкий слух героя начинает безумствовать от бытовых элементарных звуков, воспроизводимых «любимой» женщиной, на которые раньше не обращал никакого внимания (в анимации влюбившийся протагонист ближе к финалу слышит, как отвратительно объект его недавних восторгов и страсти стучит по зубам вилкой во время еды, ну или что-то в этом роде, то есть происходит наглядная фиксация переломного момента, когда окрыленность улетучивается и остаются сухая досада и сплошной дискомфорт).

Сирил и Рейнольдс пугающе одинаковы в своей надменности и отсутствии чуткости. «У тебя идеальная фигура. Он любит, кода выпирает животик», – говорит Альме Сирил. А в другой сцене примерно то же самое говорит Рейнольдс: «У тебя нет груди. Моя задача – ее сделать». Эту неделикатную прямолинейность, конечно, можно принять за «профессиональное», но модельер и в дальнейшем неосознанно принижает Альму, не будучи в состоянии поступиться своим эго, разросшимся до размеров пышной свадебной юбки. Впрочем, тревожный звоночек сигналит о неадекватности еще во время знакомства, когда Вудкок признается, что зашил в подкладку своего пиджака прядь маминых волос. К мужчине, нездорово привязанном к матери, действительно применимы исключительно радикальные методы. И то не факт, что сработает.

«Сырные тосты, яйцо пашот, несильно жидкое, бекон, сливки, джем, но только не клубничный, и какие-нибудь сосиски…» (на английском это звучит куда эротичнее с акцентом на «cream», «not strawberry» и «some sausages»). Герой Дэниэла Дэй-Льюиса, отличающегося исключительно благородной и скульптурной возрастной мужской красотой, делает заказ так, будто расстегивает многослойное платье на теле прекрасной девушки, крючок за крючком, добираясь до самой трепетной сути.

Зернистость изображения подчеркивает винтажность и старомодность «Призрачной нити», которая резко выбивается из любого современного кинотеатрального репертуара, даже самого что ни на есть артхаусного. Неслучайно временем действия режиссер выбирает именно 50-е – единственную эпоху ХХ века, когда женское платье было абсолютным и неприкосновенным эстетическим культом: всегда элегантное, всегда женственное, всегда подчеркивающее рельефные изгибы и формы и далеко не всегда удобное.

Платье в картине Пола Томаса Андерсона – футляр, метафора внешней брони, твердой оболочки, панциря, за которым скрывается истинная сущность, душа человека, если хотите; то, что стоит за показными условностями. И пробить эту броню в некоторых особо тяжелых случаях очень непросто. Но можно.

Анастасия Лях

Phantom Thread