Рука Бога (È stata la mano di Dio)

Нога Марадоны, прелести тети Патриции. Так хочется продолжить название нового фильма Паоло Соррентино, гуру современного итальянского кино, возродившего традиции Феллини. «Рука Бога» – самый личный и по-хорошему скромный (даже в сцене расчесывания вагины пожилой баронессы) фильм режиссера, без претензии и провокации. Не едкая рефлексия, но трепетное воспоминание.

«Рукой Бога» был прозван один из знаменитейших голов величайшего аргентинского футболиста Диего Марадоны, который в 1984 году неожиданно был перекуплен у испанского клуба «Барселона» итальянским клубом «Наполи», а затем на чемпионате мира 1986-го, играя за сборную Аргентины против Англии, сперва забил спорный (но засчитанный судьей) гол то ли головою, то ли левым кулаком (гол был забит «отчасти головой Марадоны, а отчасти рукой Бога», – было сказано впоследствии на пресс-конференции), а затем, целиком реабилитировавшись, забил красивейший и абсолютно правильный гол ногой в ворота соперников, обыграв шестерых английских игроков во главе с вратарем. Второй (победоносный) удар Марадоны назвали «голом столетия».

Но фильм Соррентино, несмотря на название, вовсе не о Марадоне. Он о самом Соррентино. Это практически автобиография, хотя главного героя, семнадцатилетнего юношу из Неаполя, зовут не Паоло, а Фабио. Он растет и взрослеет на жарком юге Италии в середине 80-х годов, обожает футбол, боготворит Марадону, ездит на «веспе», воспитывается на фильмах Феллини и Серджо Леоне, любит родителей и близок со старшим братом, а с сестрой общается исключительно через дверь ванной комнаты (девушка пропадает в уборной сутками напролет, так что в кадре всегда звучит только голос из-за закрытой двери), окружен многочисленными эксцентричными родственниками, но совсем не имеет друзей. Замкнутый, одинокий девственник без девушки и приятелей засматривается на сестру своей матери, пышногрудую тетю Патрицию, которая живет в несчастливом браке и страдает из-за бездетности, вытворяя на почве своих несчастий (и постоянных упреков со стороны благоверного «шлюха!») всякие провокационные и сумасшедшие вещи. Например, загорает полностью обнаженной на яхте перед ошарашенными взглядами многочленной родни, включая голодного малолетнего племянника.

– Что бы ты выбрал: Марадону в «Наполи» или секс с тетей Патрицией? – спрашивает героя брат.
– (Подумав)… Марадону.

Соррентино в подростке Фабио (чернявом кудрявом юноше с выразительным итальянским носом, как и сам автор) узнается задолго до того, как герой признается, что хотел бы стать режиссером. И даже до того, как родители Фабио (отца, конечно же, сыграл любимый актер Соррентино Тони Сервилло) погибают от случайного удушения угарным газом (в реальности родители режиссера погибли в автомобильной аварии). Автор узнается уже с одного только детства и отрочества в Неаполе 80-х, который вскоре герой променяет на вечный город. Собственно, действие начинается с панорамы южного побережья, снятого с высоты вертолета (в кадре слышен гул пропеллера). Неаполь здесь определенно не фон, но один из ведущих фигурантов истории.

Смотрите легально на MEGOGO

Предыдущая работа Соррентино «Лоро», посвященная экзистенциально-сексуальным метаниям одиозного Сильвио Берлускони, получила от критиков не самый теплый прием. Потому что режиссер зациклился на обнаженных женских телах и нежелающих мириться с реальностью старости пожилых, молодящихся сластолюбцах. И «Лоро» получился слишком уж соррентиновским, предсказуемо соррентиновским. Поэтому следом за байопиком Берлускони постановщик снял «Руку Бога», семейную драмеди (эдакую «Семейку Тененбаум» по-итальянски с оттенком «Малены») и драму взросления, впервые заменив средневозрастные и старческие рефлексии юношескими надеждами.

Мы увидели не просто воспоминание о юных годах, но становление режиссерской эстетики. Многочисленные искусственные красотки из фильмов Соррентино, всегда аппетитные, но всегда полые и безликие, впервые соединились в конкретном, живом образе тети Патриции, первоисточнике этих множественных проекций. И этот первообраз оказался более чем наполненным, настоящим и даже трагичным.

Путь Фабио, очерненный болью потери, освещенный Патрицией, Марадоной и Федерико Феллини (на общенародном открытом кастинге в новый фильм мэтра, который проваливает его старший брат, парень заглядывает в приоткрытую дверь комнаты, где идет отбор, и видит миллион фотографий, раскиданных на полу и развешанных на стене, с миллионом лиц и имен безликих и безымянных красоток, которые, несмотря на красоту, всегда оставались в тени Джульетты Мазины), ведет его в Рим, к «Великой красоте», «Оскару», «Молодости», «Молодому Папе»… Удар судьбы и касание Бога рождают на свет нового мэтра, который, вспоминая молодость прошлого, будет в своих картинах снова и снова говорить о старости будущего, опасаясь ее неизбежного наступления и вероятного разочарования сделанным и прожитым. «Нееет, следующий раз у тебя будет с ровесницей, – говорит после секса старая баронесса. – Я свою миссию выполнила». «Какую миссию?» – спрашивает Фабио. «Дать тебе возможность заглянуть в грядущее».

Анастасия Лях