Netflix выпустил пятый сезон «Карточного домика», который, скорее всего, станет последним и в котором наконец произойдет то самое падение, обещанное непосредственно названием шоу: виртуозно, шаг за шагом выстроенная хрупкая постройка так или иначе должна рухнуть. Однако интрига вовсе не в том, насколько болезненным будет падение Андервудов. И даже не в том, случится ли война. А в том, кем на финише окажутся друг для друга Фрэнк и Клэр.
Принципиально в жизни главных героев за все сезоны менялись две вещи: укладка Клэр и интенсивность седины Фрэнка. Остальное оставалось почти неизменным. Персонаж Кевина Спейси всегда был стабильным в своей аморальности, а героиня Робин Райт всегда была стабильной в своей нестабильности. То есть на протяжении всех сезонов Клэр, несмотря на абсолютное внешнее спокойствие, изнутри изрядно штормило, кидало из угла в угол, из аналогичной мужу аморальности – в противостоящее ему благородство, из непомерных амбиций – в тоску по несложившейся тихой семейной жизни с блинами на завтрак и детским смехом. Собственно, ее окончательный выбор, возможно, и есть суть сюжета, хотя очевидно, что для глобальных перемен слишком поздно: руки обоих – и Макбета, и леди Макбет – по локти в крови.
В некотором смысле «Карточный домик» – уникальное шоу. Ведь зрителю даже не столько свойственно, сколько необходимо сопереживать выдуманным фигурам, находить в них родственную душу. Здесь же мало того, что практически все действующие лица весьма далеки от простых смертных, так они еще и поголовно безнравственны и несимпатичны (в большой политике приятных людей быть не может). А продержаться пять сезонов на телевидении сборищу отталкивающих персонажей – задача не из легких.
«Это наш дом. И мы не уйдем», – говорит Андервуд в финале третьего эпизода пятого сезона, в преддверии подсчета голосов на президентских выборах (забавно, что Кевин Спейси некогда протестовал против диктатуры белорусского президента Лукашенко, который тоже никак не хочет уходить). Но уйти, судя по всему, главным героям все же придется. Иначе Америка не будет Америкой. Причем наверняка козлом отпущения и самым пострадавшим в этой ситуации окажется феноменально преданный Даг Стэмпер, который едва ли переживет (в прямом смысле слова) крах четы Андервудов.
Если у Кеннеди в Белом доме был Камелот, то Андервуды построили замок Дракулы и его невесты.
«Мы и есть террор», – угрожающе произносят супруги прямиком в камеру в финале предыдущего, четвертого, сезона. Существует небезызвестная теория, что 11 сентября было делом рук американского правительства, а вовсе не террористов. Видимо, к ней и отсылают сценаристы «Карточного домика», явно намекающие на то, что главная опасность исходит не извне и что бояться стоит в первую очередь внутреннего монстра. Подобное мнение, к примеру, недавно было высказано и в сериале «Рассказ служанки» – антиутопии, в которой Штаты после государственного переворота превратились в закрытую страну с религиозной военной диктатурой (там главная героиня утверждает, что силой пришедшие к власти военные свергли конгресс, но доверчивому и молчаливому народу сказали, что законодательный орган уничтожили террористы).
В пятом сезоне «Карточный домик» продолжает с небольшим опозданием заигрывать с текущей политической (и не только политической) реальностью. Мы уже видели Петрова/ Путина, шантажирующего западный мир сокращением нефтяных поставок. Видели Pussy Riot. Здесь же Фрэнк подобно Трампу закрывает американские границы для въезда мусульман и искусственным путем нагнетает панику. А еще авторы зачем-то углубляются в сексуальность Андервуда, выставляя его уже даже не бисексуалом, но гомосексуалом: слухи о гомосексуализме самого Кевина Спейси, который ни разу не был женат, ходят очень давно и довольно настойчиво, однако актер продолжает называть подобные выпады в свой адрес клеветой.
Любопытно, что в большинстве случаев американское кино выставляет в негативном свете никак не демократов, а, конечно же, республиканцев. Но Фрэнк Андервуд – представитель как раз демократической партии. Либо авторы таким образом аккуратничают, либо действуют от противного, либо и впрямь изобличают лжедемократию (к примеру, в недавнем ироничном хорроре «Get Out» мы тоже наблюдали лицемерие либерализма). Сам Спейси, к слову, по политическим взглядам – никто иной как стопроцентный демократ и крепко дружит с Биллом Клинтоном.
В напряженном ожидании результатов выборов Фрэнк и Клэр по традиции пересматривают «Двойную страховку» Билли Уайлдера, 1944 года. Реплики главных героев известны им назубок, и они разыгрывают диалоги параллельно с фигурами на полотне (сцена перед киноэкраном отсылает к перфомансам Винсента Галло в «Аризонской мечте»). «Откуда мне было знать, что убийство может пахнуть жимолостью?» – вопрошает черно-белый герой, и чета Андервудов вопрошает с ним в унисон. Жимолость, если что, – это растение с красивыми белыми, розовыми, желтыми, пурпурными цветками и преимущественно несъедобными и даже ядовитыми ягодами, которые в простонародье называют волчьими (черные и синие плоды считаются съедобными, а красные и оранжевые – токсичными). То есть убийство пахнет чем-то с виду весьма привлекательным, но в сущности своей отравляющим и разрушительным (Андервуд на пути к престолу совершил не одно убийство: вспомним напросившуюся Зои Барнс и несчастного Питера Руссо).
«Не бывает идеального убийства. Рано или поздно его раскроют», – опять же говорит персонаж нуара. Не бывает идеального восхождения по трупам на трон, рано или поздно случится неминуемое падение в самый низ.
В начале второго эпизода Фрэнк забавляется с компьютерной программой, благодаря которой каждый избиратель может определить степень своего внешнего сходства с тем или иным кандидатом и проголосовать за того, кто соответствует максимально. На дисплее сходятся лица Фрэнка и Клэр, образуя среднее арифметическое. И кажется, они поразительно друг на друга похожи. Две части одного целого. Или две стороны одного сатаны. Но девочка, пожелавшая Андервуду сдохнуть, а Клэр занять президентское кресло, этого подвоха не знает.
«Я носил черные очки, чтобы люди не могли заглянуть мне в глаза. Но затем я их снял, чтобы они не спрашивали, почему я в очках», – снова-таки звучит фраза из «Двойной страховки». Фрэнк и Клэр Андервуды не прячутся от своих проступков за черными очками, они всегда смотрят прямо, но в глаза им все равно не получается заглянуть, их души – потемки.
Анастасия Лях
