В украинских кинотеатрах стартовала подборка Oscar Shorts Animation – сборник анимационных короткометражек, номинированных на «Оскар» 2017. И мы заметили следующее: пока прокатное игровое кино пополняют подростковые блокбастеры, короткометражная анимация рассказывает по-настоящему взрослые истории.
В подборку вошли восемь новелл: пять номинантов («Песочник», «Слепая Вайша», «Грушевый сидр и сигареты», «Одолженное время», «Жемчужина») и три бонусные короткометражки из лонг-листа («Линейная история», «Астерия», «Голова исчезает»). Среди них есть трогательно-умилительные (пиксаровская история взросления «Песочник», собственно, и победившая в оскаровской гонке), настроенческие (музыкальное ностальгическое роуд-муви «Жемчужина»), ироничные (графическая «Линейная история» о мужчине и женщине, рутине и окрыленности, депрессии и радости нового дня). Но нам хотелось бы выделить те, что отличаются очень взрослым подходом и к форме, и к содержанию.
«Слепая Вайша». Проживающий в Канаде болгарский аниматор Теодор Ушев экранизировал одноименный рассказ своего соотечественника, поэта и прозаика-постмодерниста Георги Господинова. Мрачными, грубыми, угловатыми мазками проиллюстрировал философскую притчу о девушке Вайше, которая родилась с глазами разного цвета. Один глаз был карим, другой – зеленым. Один видел исключительно прошлое, другой – только будущее. А настоящего для Вайши не существовало. Не суждено было ей обрести любовь, потому что всех женихов, что приходили просить руки, она видела либо младенцами, либо дряхлыми стариками. И не суждено было обрести мир и гармонию в душе, потому что прошлое порой забрасывало ее в те далекие-далекие времена, когда еще не было ничего и зияла пугающая пустота, а будущее показывало изжитый, загубленный мир после нас, когда уже ничего не стало.
Мудрость и глубину истории подчеркивает недетский, тяжелый, плотный рисунок с преобладанием густого черного цвета, несущий в себе и горечь, и назидание. Люди склонны жить в ностальгии за прекрасным былым и в страхе перед ужасающим грядущим, утрачивая связь с реальностью и ощущение сегодняшнего дня. Уже прожитое вчера кажется родным и теплым, но совсем неуловимым. Еще не прожитое завтра представляется чуждым и холодным, и необратимым. В прошлом – наше рождение, в будущем – наша смерть. «Если вы посмотрите на это произведение левым глазом и увидите лишь чистый лист – горе вам. Если вы посмотрите правым глазом и увидите пепел – горе мне», – говорит автор о рождении и увядании искусства, которое проживает тот же цикл, что и человек, но в отличие от последнего способно возрождаться.
«Грушевый сидр и сигареты». Британо-канадская новелла длится более получаса и почти достигает среднего метра. И это абсолютно жанровая история с полноценным, увлекательным, интригующим сторителлингом и эстетикой взрослого комикса; детективный нуар в лучших традициях, но без убийства, хотя и со смертельным исходом. Автор получает письмо от старого друга: «Привет! Если ты это читаешь, значит, я уже мертв». И рассказывает зрителям, каким человеком этот друг был и что привело его к преждевременной смерти. Перед нами разворачивается долгий флэшбэк с подробным погружением в жизнь постороннего, казалось бы, парня, который очень быстро становится знакомым и даже близким, и мы с небезразличием наблюдаем его пошаговое самосожжение. Девушки, секс, быстрая езда, большой город, выпивка, сигаретный дым, сутулая и угловатая фигура прожигателя жизни в ковбойской шляпе. «Они приплясывали на улицах как заведенные, а я плелся сзади, как всю жизнь плетусь за теми, кто мне интересен, потому что интересны мне одни безумцы, те, кто без ума от жизни, от разговоров, от желания быть спасенным, кто жаждет всего сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей, кто лишь горит, горит, горит, как фантастические желтые римские свечи…», – писал Джек Керуак в романе «На дороге». Мы, скромные и неприметные, всегда с любопытством и оцепенением смотрим на тех, кто в центре внимания, кто в эпицентре жизненного урагана, кто преисполнен харизмы, талантов, побед и кому уготовано яркое, но недолгое пребывание на земле. И их не стоит спасать, их нужно отпускать по ветру, как китайский фонарик, и наблюдать за полетом и сгоранием.
«Одолженное время». Этот лирический американский вестерн, снятый в технике объемной компьютерной анимации и под музыку дважды оскароносного аргентинского композитора Густаво Сантаолалья, работавшего над «Горбатой горой» и фильмами Иньярриту, рассказывает историю шерифа, который пришел к обрыву, где много лет назад погиб его отец, чтобы тоже умереть. Тогда, перед трагическим несчастным случаем отец успел подарить сыну карманные часы… Мы часто повторяем судьбы своих предков: идем в ту же профессию, в том же возрасте заводим семью и воспитываем детей так же, как когда-то воспитывали нас. Потому что мироустройство держится на принципах предопределенности и цикличности. Но автор новеллы верит, что любящий родитель может пожертвовать собственным временем, чтобы продлить часы на земле, отведенные его отпрыску. И этим одолженным временем непременно нужно воспользоваться, иначе все зря. История о чувстве вины, о скорби и внезапно осветившей путь надежде заставляет поверить, что пусть наша жизнь и не всегда в наших руках, но мы вольны не бегать по кругу.
«Голова исчезает». Франко-канадская кукольная короткометражка не попала в номинанты, но определенно заслуживает внимания. Это грустная, сентиментальная история о выжившей из ума пожилой женщине, выполненная в эстетике безумного и поэтичного сюрреализма. Ее героиня, постоялица дома для престарелых, отправляется в свой возможно последний отпуск к морю, чтобы выпить на берегу бокал белого вина и отведать свежеприготовленной рыбы. Но голова женщины уже давно не на месте, причем буквально… Автора новеллы наверняка вдохновила легенда о безголовом петухе Майке, который жил в середине 40-х на одной из ферм в штате Колорадо и который после обезглавливания прожил еще полтора года, принимая воду и пищу через пипетку. Старея, мы становимся похожими на Майка: пытаемся есть, пить, чистить перышки по инерции, хотя разум неумолимо нас покидает. В мультфильме можно найти отсылки к «Аризонской мечте» и «Достучаться до небес». Но главное в нем – бесконечная, как бескрайнее море, нежность к нашим стареньким бабушкам, дедушкам, отцам и матерям, которые уже не те, что раньше, но все еще рядом.
Анастасия Лях
