«Мама – первое слово, главное слово в каждой судьбе». Материнство – мощнейший инстинкт, способный быть одновременно и созидательной силой, и сокрушительной. Нелюбовь матери порождает монстров. Но и любовь далеко не всегда действует во благо. Матерям и материнству посвящена наша новая подборка.
Мать (Madeo, 2009)
Режиссер этого фильма – знаменитый южнокореец Пон Джун-хо, снявший также титулованный фестивальный детектив «Воспоминания об убийстве», англоязычную антиутопию «Сквозь снег» и прошлогодних феноменальных «Паразитов», отхвативших каннскую «Золотую пальмовую ветвь» и «Оскары» во всех главных категориях. «Мать» начинается с танца пожилой женщины посреди поля. Танца счастливого и отчаянного одновременно. А дальше автор нам рассказывает историю матери, опекающей взрослого, но умственно и эмоционально недоразвитого сына. И опека ее доходит до символичного абсурда: в одной из сцен героиня кормит свое чадо с ложечки, пока тот мочится на стену дома. Естественно, когда это хрупкое, ни к чему не приспособленное создание внезапно обвиняют в зверском убийстве школьницы, мать идет на все, чтобы оправдать свою кровинку. «Мать» – жестокая правда о том, что материнская любовь действительно не ведает границ.
Пьета (Pieta, 2012)
Еще один южнокорейский шедевр, на сей раз от маэстро Ким Ки Дука, получивший венецианского «Золотого льва». Как нетрудно догадаться, название фильма является прямой отсылкой к одноименной иконографии сцены оплакивания распятого Иисуса Христа его матерью Девой Марией, а также к одноименной скульптуре Микеланджело, изобразившей Богоматерь с мертвым сыном на руках. Действие картины разворачивается в бедных рабочих кварталах Сеула, где живут и работают кустари-ремесленники. Главный герой – красивый одинокий юноша, жестокий и хладнокровный вымогатель, который ходит по домам и выбивает деньги у мастеров, задолжавших ростовщику. Он их калечит, чтобы те могли получить страховку и расплатиться. Но однажды в дом к юноше приходит немолодая женщина и представляется его матерью, что внезапно нашла давно потерянного сына. Чтобы искупить вину за годы сиротства, женщина молча и безропотно переносит череду унизительных испытаний, после чего парень наконец признает в ней родительницу и искренне к ней привязывается. Жестокий, меркантильный садист превращается в ранимого, любящего сына. Но тут раскрывается истинный план незваной визитерши… «Пьета» – шокирующая история изощренной, саморазрушительной материнской мести. Боль за боль, око за око, руку за руку, горе утраты за горе утраты. Христос учил прощать, но мать никогда не простит за смерть сына. И возможно, Дева Мария от всей души желала всем нам, распявшим ее чадо, висеть на крестах, истекая кровью и мучаясь от мух и жажды.
Все о моей матери (Todo sobre mi madre, 1999)
Испанский мэтр Педро Альмодовар посвятил отношениям сына и матери далеко не один фильм, в том числе его последний мастерпис «Боль и слава». «Все о моей матери» стал первой картиной режиссера, получившей большое фестивальное признание, включая каннскую награду за лучшую режиссуру и «Оскар» в иностранной номинации. Сам Альмодовар сказал о фильме так: «Это история о появлении на свет нового существа, о материнстве, которое становится отцовством, и наоборот» и посвятил его «всем актрисам, которые играют; всем женщинам, которые играют; всем мужчинам, которые играют и превращаются в женщин; всем тем, кто хочет стать матерью, и своей матери». Все центральные персонажи в том или ином смысле являются матерями: убитая горем Мануэла оплакивает гибель сына; монашка Роза ждет ребенка; а трансгендер Лола сочетает в себе роли и отца, и матери. Материнство здесь сопряжено со смертью, болью и утратой, но прежде всего с абсолютным счастьем и чудом новой жизни.
Дитя робота (I Am Mother, 2018)
Оригинальное название этой камерной научной фантастики – «Я – мать». Действие разворачивается в стенах бункера после апокалипсиса. Сюжет разыгрывается всего лишь тремя персонажами, условно названными Мать, Дочь и Женщина. Причем роль «матери» отведена машине. В бункере хранятся тысячи замороженных человеческих эмбрионов, а робот по имени Мать запрограммирован выбирать одного зародыша и выращивать из него младенца. Задача Матери – воспитать и укоренить в человеческом ребенке мысль, что общественное благо выше личного, и лишь в случае успеха этого воспитательного эксперимента человечество сможет (или получит право) возродиться. Этот малобюджетный австралийский фильм – жесткая фантастическая вариация на тему перевоспитания и искоренения человеческого эгоизма, который является источником всех наших бед и корнем склонности нашей цивилизации к самоистреблению.
Мать (1926)
Этот немой советский фильм Всеволода Пудовкина, снятый по мотивам одноименного романа Горького, неизменно входит в топы величайших кинолент всех времен и народов. Он также монументален и знаменателен, как «Броненосец «Потемкин» Эйзенштейна. Центральный мотив обращения матери юного красного революционера в красную революционерку соседствует с мотивом гибкости материнской идеологии, которая от большой материнской любви, что сильнее и выше любой любви к родине и любой преданности идеям переворота, гнется в ту сторону (неважно, хорошую или плохую), в которую склоняется ее ребенок. Невероятно острый и глубокий образ Ниловны (матери, мученицы, революционерки) воплощен актрисой Верой Барановской и до сих пор является эталоном квинтэссенции вселенской материнской боли, изможденности и вместе с тем необоримой, всепобеждающей решимости. В 1989 году роль Ниловны исполнила Инна Чурикова в экранизации Глеба Панфилова.
Мамочка (Mommy, 2014)
Франкоязычный канадский режиссер Ксавье Долан, как известно, зациклен на проектировании в кино собственных непростых отношений с матерью. Началось все с его яркого, провокационного дебюта под названием «Я убил свою маму», а закончилась на сегодняшний день эта его зацикленность на матери англоязычным провалом «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована». Но в промежутке Долан выпустил дерзкую, экспрессивную, истеричную в хорошем смысле слова «Мамочку», историю вернувшегося домой из интерната трудного подростка, который испытывает к матери любовь, ненависть, граничащую с садизмом агрессию, сексуальное влечение и нежность. Да-да, все разом. Как написал журнал The Guardian, «в этом фильме начисто стирается грань между приличным и неприличным, между неправильным и правильным».
Юрьев день (2008)
Эта «чернушная», как принято говорить о фильмах про суровые постсоветские реалии, драма Кирилла Серебренникова (одного из самых интересных, разноплановых, честных и смелых режиссеров российской современности) с Ксенией Раппопорт в главной роли рассказывает аллегорическую историю женщины, которая так и не смогла убить в себе «русскость», русскую ментальность добровольно пребывать в говне и собственноручно окунать себя туда как можно глубже, черпая от этого процесса специфическое «русское счастье». По сюжету прославившаяся оперная певица готовится уехать на ПМЖ в Германию. Но перед отъездом решает свозить сына в живописные родные края, в глубокую российскую глубинку. В мрачной и угрюмой, но милой сердцу деревушке, показывая сыну местные достопримечательности, героиня испытывает трепетное, колющее ностальгическое чувство. И тут внезапно ее мальчик бесследно исчезает… А дальше красивая певица, без пяти минут эмигрантка и жительница цивилизованной Европы, все глубже погружается, а вместе с ней и съежившийся от неуюта зритель, в черноту российской жопы. Безрезультатные поиски сына постепенно превращаются в вечность, а некогда почти что заграничная оперная дива постепенно превращается в уборщицу, типичную русскую одинокую и обездоленную особь. Естественно, поиски мифического сына (был ли он вообще?) – метафора необъяснимой невозможности русского человека покинуть родину, отсечь корни, отрезать пуповину; метафора чего-то эфемерного, что цепко удерживает русского человека в его данном при рождении дерьме. И образ матери здесь одновременно и образ родины, неспособной измениться изнутри.
Что-то не так с Кевином (We Need to Talk About Kevin, 2011)
Великолепная Тильда Суинтон играет здесь мать, у которой отсутствует материнское чувство. Его нет во время беременности, нет во время родов, нет после родов и по прошествии лет тоже нет. Например, когда ее новорожденный сын плачет, этот крик для героини настолько досаждающий и нестерпимый, что заглушающий детский плач звук перфоратора ей как бальзам на уши и нервную систему. «Что-то не так с Кевином» – трагикомедия, переходящая в драму и даже триллер, о том, что материнская нелюбовь порождает монстров. Она как яд, который всасывается ребенком из утробы, а затем выплескивается на весь белый свет.
Выбор Софи (Sophie’s Choice, 1982)
Одна из лучших ролей Мэрил Стрип, удостоенная, конечно же, «Оскара». И точно самая трагическая и душераздирающая в карьере актрисы. Молодой писатель, выступающий рассказчиком этой огорошивающей под занавес истории, знакомится с женщиной и ее бойфрендом в послевоенное время в блестящем, шумном, жизнерадостном Нью-Йорке. Женщина кажется беззаботной, легкомысленной, счастливой… Но в итоге оказывается, что это легкомыслие – пластырь, под которым зияет неспособная когда-либо затянуться рана, потому что во время войны, в концлагере, этой женщине пришлось сделать непостижимый, адский материнский выбор.
Этот очень спорный фильм Даррена Аронофски, вызвавший одновременно и восторги, и ругань (как и игра Дженнифер Лоуренс), – тотальная аллегория, конечно же, в которой можно разглядеть и библейские сюжеты, и экологический подтекст, и политическую подоплеку, и личную семейную драму режиссера, от которого ушла жена Рэйчел Вайс. Но в то же время его можно смотреть как очень странный и затейливый, но все же буквальный хоррор, по крайней мере жуткости в нем предостаточно. Героиня Лоуренс – безымянная женщина, жена и впоследствии родительница, именуемая просто Мать. И в зависимости от интерпретаций она может олицетворять Деву Марию, женский род, мать-Землю, мать-природу, альтер эго постановщика. А вынесенное в название «мама!» (именно с маленькой буквы) – это, скорее, междометие, крик ужаса, сиюсекундная прямодушная эмоция-реакция на происходящее вокруг (глобально – в мире, локально – в доме, в конкретной семье). Но так или иначе здесь есть мать, есть материнство, есть материнские любовь и боль, и сумасшедшая, достойная внимания изобретательность фасона для столь простых и базисных понятий.
Анастасия Лях
