Земля кочевников (Nomadland)

Теперь, после того как «Земля кочевников» победила на кинофестивалях в Венеции и Торонто, она считается главным фаворитом оскаровской гонки 2021. А Фрэнсис МакДорманд, сыгравшая главную роль, может получить свой третий «Оскар». Украинским киноманам чертовски повезло увидеть картину на фестивале «Киевская неделя критики».

МакДорманд сыграла самую обычную женщину по имени Ферн из крошечного городка Эмпайр, штат Невада, который был домом и местом работы для нескольких сотен жителей до тех пор, пока не закрылось крупное и единственное в городе предприятие. Опустевший Эмпайр, из которого стали бежать обитатели, враз лишившиеся средств к существованию, стал городом-призраком, пустыней внутри пустыни. Ферн, похоронившая мужа, понимает, что ничего ее больше не держит, садится в фургон, упаковав самое нужное и самое памятное, и уезжает вдаль, просто вперед по трассе, не имея ни малейшего представления о конечной точке прибытия.

Молодая американская постановщица Хлоя Чжао, родившаяся в Пекине и эмигрировавшая в Штаты, впервые презентовала свою работу в основном конкурсе одного из трех важнейших кинофестивалей мира (и сразу отхватила главную награду). Ее предыдущие инди-работы тоже имели фестивальный успех, но куда меньших масштабов. Дебют «Песни, которым научили меня мои братья» был представлен на «Сандэнсе», а «Наездник» – в Каннах, но не в основной конкурсной программе, а в «Двухнедельнике режиссеров». Тогда-то ее и заприметила студия Marvel и доверила экранизацию комикса «Вечные» (релиз которой из-за пандемии перенесли на конец 2021 года). Доверила тогда, когда «Земли кочевников» еще не было и близко и никто не предвещал венецианского триумфа. Кстати, в «Земле кочевников» в одном из кадров, в провинциальной глуши посреди пустыни Невада, на фасаде маленького непритязательного кинотеатра висит афиша «Мстителей».

Чжао – тоже своего рода кочевница. Ведь любой мигрант, даже где-то осевший, обосновавшийся и обжившийся, оказывается навсегда лишенным той первобытной, коренной привязанности к земле и дому, что дана человеку с рождения, рождения в конкретном месте. Собственно, мигрант, слишком затянувший поиски постоянного места проживания, таки становится полноценным кочевником. И сегодня даже существует термин «всемирный кочевник» или «неокочевник», применимый к людям, странствующим не в пределах одной страны, а в пределах планеты.

Свою картину Хлоя Чжао сняла по нон-фикшн книге Джессики Брудер «Земля кочевников: выжить в Америке XXI века». И фильм балансирует на грани документального и игрового кино, склоняясь, скорее, в сторону первого, несмотря на вымышленную центральную героиню в исполнении МакДорманд. Здесь всего лишь два профессиональных актера: пару главной звезде составляет заросший благородной сединой Дэвид Стрэтэйрн. Все прочие в кадре – реальные люди со своими реальными историями, встречающиеся Ферн на дороге (и даже сына персонажа Стрэтэйрна сыграл его сын в реальной жизни). Они рассказывают о себе, о том, как и почему стали кочевать, а героиня МакДорманд будто интервьюирует их, но не задает никаких вопросов, а просто выслушивает и иногда выговаривается сама. Люди эти зачастую странные, с причудами, кто босой, кто с пиратским флагом на трейлере, кто молодой и беспечный, но большинство пожилых и одиноких, потерявших кого-нибудь близкого или же ожидающих собственной скорой смерти…, поют у костра песни, едят из общего котла, а затем разъезжаются каждый в свою сторону, едят в своих фургончиках консервированные супы и смотрят в окно, за которым закаты сменяют рассветы, рассветы сменяют закаты, и так снова и снова, и снова.

Смотрите легально на MEGOGO

Они могут показаться несчастными и покинутыми окружающим миром. Но едва ли в стенах больничной палаты, дома престарелых или хосписа они были бы счастливее… По крайней мере здесь, на дороге, их одиночество не одиноко, у него есть компания.

Роуд-муви – такой же исконно американский жанр, как вестерн. «Такова американская традиция», – объясняет сестра Ферн, живущая обычной оседлой жизнью, ее диковинный и непонятный выбор; защищает сестру перед теми, кто посматривает свысока, как на бездомную бродяжку. Свое погружение в «романтику дорог» Хлоя Чжао начинает с неуюта и холода. Да, такая вот студеная и неприветливая получается романтика. По пустынным обочинам дороги кое-где белеют островки снега. На открытой местности зябко и ветрено. Ферн выбегает справить нужду, и нет даже куста, чтобы спрятаться. Впрочем, и людей вокруг нет ни души. К слову, Чжао не брезгует запечатлевать естественные физиологические процессы, но они вовсе не опошляют поэзию ее мозаичного портрета современного американского кочевника, а придают ему еще большей правды, эдакой небезобразной природности на лоне природы.

Ферн постепенно погружается в нюансы и трудности кочевой жизни, которая подразумевает, что полагаться нужно всегда на себя (например, уметь самостоятельно поменять колесо, если лопнула покрышка); что хвататься нужно за любую временную, сезонную, неквалифицированную работу (от упаковщицы до уборщицы); что случайные попутчики становятся самыми родными в жизни людьми (чтобы по-настоящему сблизиться с коллегами по съемке, подлинными пилигримами, чтобы прочувствовать жестковатую лирику их преимущественно вынужденного лайфстайла, МакДорманд действительно пробовала работать упаковщицей на складе Amazon, парковым сторожем и кассиршей в фастфуд-кафе). По мере того, как героиня проникается идеологией, философией, стилем жизни кочевников; как серость и островки снега сменяются бликами солнца и гигантскими кактусами; как ночи становятся теплыми, а дни жаркими (настолько, что можно лежать нагишом в безмятежной заводи), экран становится теплее и уютнее.

Но все равно не становится сладким, так что не стоит ждать романтического хэппи-энда с героем Стрэтэйрна, предложившим вместе осесть. Ферн больше не может приживаться и пускать корни. И не потому, что скорбит о муже, и эту скорбь ей легче пускать по ветру нескончаемого пути. «Я не могу спать в этой комнате. Не могу спать в этой кровати», – говорит Ферн сестре, объясняя острую потребность вернуться в трейлер, старый, холодный, там и тут поржавевший фургончик, за окном которого открывается подлинная американская свобода, а не липовая либеральность благосостоятельных домов, крупных корпораций и голосов из телевизора.

В фильме иммигрантки Чжао кочевая Америка противостоит Америке корпоративной. Неслучайно же городок, который настигли разорение и вырождение, называется Эмпайр (Империя), а Ферн в одном из кадров фотографируется с каменными лицами отцов-основателей. Чжао возвращает Америку к ее истокам, к началу времен и началу истории. Видимо, поэтому же в ином кадре возникает исполинская скульптура бронтозавра, будто обращение к первобытным, доисторическим основам.

Фрэнсис МакДорманд, талисман коэновских черных комедий (и жена одного из братьев), здесь начисто отказывается от привычного эксцентричного амплуа и ограничивается сдержанной улыбкой, деликатной влажностью в глазах, полным достоинства молчанием. Актриса будто бы впервые разоблачается на экране, становится самой собой. Ее героиня напоминает персонажа Роберта Редфорда из камерной драмы «Не угаснет надежда», но только в ее одиночном плавании встречается множество других парусников. А сам фильм обращается к эстетике свободы «Беспечного ездока», но вместе с ней и к социальным дырам в американском «благоденствии».

Интимные исповеди героев кружат по экрану, как сухие листья на осеннем шоссе, улетая и возвращаясь вновь на дорогу. Дорога, как фотопленка, хранит их память и их истории (Ферн часто пересматривает старые фотокарточки, монохромные, выцветшие, с оборванными краями). Истории – как огни на ночной автостраде, освещают страннику путь (в послезакатное время кочевники блуждают с керосиновыми фонариками, словно светляки в непроглядном поле). Светящийся обруч на голове героини, желающий счастливого Нового года, отсчитывает время. Хотя здесь время, кажется, течет иначе. И никто не говорит друг другу «прощай». Все говорят: «Увидимся на дороге».

Анастасия Лях