Мектуб, моя любовь (Mektoub, My Love: Canto Uno)

Новое потрясающее творение режиссера «Жизни Адель». Три часа абсолютного кинематографического удовольствия, поистине райского наслаждения. Вот так нужно снимать: чтобы хотелось танцевать, когда герои танцуют; чтобы хотелось плескаться в море, когда герои плещутся в море; чтобы хотелось лакомиться кускусом, когда герои лакомятся кускусом; чтобы хотелось трахаться, когда герои трахаются.

«Жизнь Адель» выпустили в широкий международный прокат, несмотря на нерентабельный трехчасовой хронометраж. Тому послужило фестивальное признание, в частности, каннская «Золотая пальмовая ветвь». И скандал (у некоторых консерваторов язык повернулся назвать картину «порнографией»). С «Мектубом» история посложнее. У него нет столь значимой награды. Нет известных имен в титрах (в «Жизни Адель» была Леа Сейду). У него непонятное название. К тому же длинное.

Целиком название ленты, показанной украинскому зрителю на 9-м Одесском кинофестивале, звучит так: «Мектуб, моя любовь. Песнь первая» (Mektoub, My Love: Canto Uno). При этом первое слово арабского происхождения и означает «судьбу», «предопределение», хотя дословного перевода не существует. My love – слова на английском языке. А canto uno – на итальянском. Язык же самого фильма, на котором говорят персонажи, – французский (есть также несколько реплик на арабском и в одной сцене звучит английский с русским акцентом, поскольку говорит на нем русская девушка, а в другом эпизоде главный герой смотрит советское немое кино о войне, из которого опять же доносится великий могучий). Французский режиссер тунисского происхождения Абделатиф Кешиш говорит о любви на всех языках, а вернее, говорит на языке тела, эмоции, настроения, чувства, который не нуждается в переводе.

Зачем приписка «Песнь первая»? Затем, что Кешиш предполагает еще вторую и третью. «Мектуб» должен стать трилогией. Но не факт, что станет. Кешиш едва наскреб деньги на производство первой части (даже выставил на аукцион свою «Золотую пальмовую ветвь», которую, правда, никто не купил). И будет очень-очень жаль, если недосказанная история так и закончится на первом фильме, потому что увидеть продолжение хочется необычайно. Не столько ради самой истории и ради развязки, сколько ради неповторимого ритма, динамики, поэзии, ощущений, исключительной легкости и красоты каждого кадра, каждого лица, каждого тела и каждого движения.

Действие разворачивается в 1994 году, жарким августом, на юге Франции. В родной прибрежный городок на летние каникулы приезжает Амин, парижский студент, отучившийся на киносценариста, увлекающийся фотографией, но подрабатывающий в столичном ресторане официантом, так как по специальности с работой пока глухо. Поэтому мать, которая безумно рада приезду сына, всячески выгоняет Амина из семейного ресторанчика арабской кухни, который она держит вместе с сестрой и братом, так как не хочет, чтобы он и на каникулах разносил подносы. В этом же ресторанчике на доставке работает кузен Амина, ловелас Тони. Мать хочет, чтобы Амин гулял, дышал воздухом, ходил на пляж, купался, флиртовал и встречался с девушками. Но парень предпочитает задергивать занавески в своей комнате и смотреть старые черно-белые фильмы. Или проводить время в проявочной комнате, печатая фотоснимки. А за любовными страстями, разворачивающимися в маленьком городишке, наблюдает со стороны.

Смотрите легально на MEGOGO

Фильм начинается эротической сценой. Амин подъезжает на велосипеде к дому подруги детства Офелии и наблюдает в окно пылкий и чувственный секс. Причем в партнере Офелии герой узнает своего кузена, а ведь девушка обручена с Клеманом, который служит в армии. То есть Амин становится свидетелем измены. Сцена секса длится долго и снята максимально натуралистично, откровенно и в то же время ни капли непошло (Кешиш – признанный мастер постельных эпизодов, хотя называть их «эпизодами» не вполне верно: длятся они минут по десять, а то и больше). И с максимальным эффектом присутствия: зритель, как и Амин, выступает подглядывающим наблюдателем.

После «Жизни Адель» думается, что это будет первый, но не последний секс в «Мектубе». Однако вся последующая эротика ограничивается поцелуями, флиртами, купальниками и зажигательными танцами в топах и коротких шортах с непременным мотанием головой, как это делали на дискотеках 90-х, вентилируя душное помещение вращающимися волосами.

Когда Амин и Тони знакомятся на пляже с двумя красотками из Ниццы, Шарлотт и Селин, запускается водоворот классических для этого уже не нежного, но еще и не зрелого возраста любовных разборок с ревностью, слезами, сплетнями, полигамией и не очень старательными попытками оправдаться. Без драк и громких выяснений, но с переглядками, легкими незлобными пересудами и трескотней на темы, которые больше всего интересуют, когда тебе едва за двадцать (хотя старшее поколение тоже периодически вклинивается в эту, казалось бы, пустую, но такую живую и увлекательную болтовню). Кешиш будто взял шаблон французских молодежных сериалов вроде «Элен и ребята» и «Первые поцелуи» и перекроил его в фестивальный формат.

Причем главный герой Амин – это и есть сам режиссер, который за всем наблюдает, чтобы потом рассказать нам киноисторию.

Что примечательно, болтовня выглядит настолько непосредственно, что кажется актерской импровизацией. Но ничего подобного: каждое слово произносится по спланированному до мелочей сценарию, Кешиш не терпит самодеятельности на съемочной площадке.

Обычно нам, зрителям, не нравятся фильмы, в которых не прослеживаются четкий сюжет и его четкое деление на элементы: завязку, развитие, кульминацию, развязку; которые похожи на выдернутый из жизни бессодержательный фрагмент с цельной серединой, но рваными краями. Но «Мектуб» снят так гениально, что зритель не просто смотрит трехчасовой фрагмент чьей-то жизни, он с головой погружен и вовлечен в этот отрывок, который льется с экрана беспрерывной песней; он будто находится там, на юге Франции, и вместе с героями легкомысленно балагурит, заряжаясь их молодостью и беспечностью.

Кешиш обожает юную женскую красоту, обожает типаж наивной и ранимой детской припухлости, которому так идет первая влюбленность и первая разочарованность; типаж Адель Экзаркопулос из «Жизни Адель». Поэтому Шарлотт очень похожа на героиню его предыдущей картины. И ей тоже суждено испытать любовную драму, но, конечно, не столь глубокую, не столь болезненную, не столь трагичную. Потому что у этого фильма совсем другое настроение: абсолютно летнее. Так что солнечные лучи, которые так любит ловить в объектив тунисский мэтр, ослепляют едва ли не каждый кадр.

И еще Кешиш любит снимать девичьи попы. Что вовсе не означает, что он похотливый фетишист (ну кто из здоровых нормальных мужчин не любит женскую попу?). Просто нужно быть Кешишем, чтобы запечатлеть попу таким образом, дабы ее хотелось созерцать, как произведение искусства.

Минут пятнадцать, а то и двадцать, режиссер может показывать, как компания молодых людей зависает на дискотеке. Или как они дурачатся в море, выпрыгивая друг другу на плечи и намереваясь скинуть в воду противника. Или как на ферме загоняют в стойло и доят коз. Или как на свет рождается козленок и пытается встать на тонкие, ломкие ножки. И это не пустая трата экранного времени, это виртуозное создание нужного настроения. Жизнь зарождается, жизнь созревает, жизнь выходит из темноты на свет, жизнь кипит.

«Мектуб» – это ни о чем и обо всем сразу, в хорошем, наилучшем смысле слова. И это, возможно, лучшие три часа, которые можно провести в кино. Жаль лишь, что полотно не оживет и не унесет тебя туда, в свою беспрерывную летнюю песню.

Анастасия Лях

Mektoub