Это субъективный список. Не только потому, что мой, но и потому, что выбирала я из того, что посмотрела за год, а посмотрела я не все. И это список без какой-либо градации, от лучшего к худшему или от худшего к лучшему. Просто перечень в том порядке, в котором мною были просмотрены эти картины. Но если все же выделить самую-самую, то это, безусловно, «Аннетт».
Малкольм и Мари (Malcolm & Marie)
За стиль, красоту, сексуальность как Зендаи и Джона Дэвида Вашингтона, так и самой истории, камерной пьесы о любви и одной ночной размолвке; за монохром, элегантность, элитарность и чувственность, отсылающие к французской новой волне.
За напряженность и увлекательность герметичного сай-фай-монотриллера, множество твистов, грандиозную разгадку и мощное сольное выступление Мелани Лоран, в фантастическую ситуацию которой верится безоговорочно.
За фееричные фэшн-перформансы, за хулиганский уличный гранж, за гуманистичный взгляд на антигуманистическую героиню, за яркое и эффектное перевоплощение Эммы Стоун, которая вместо приглаженной диснеевской сказки дала женскую версию Джокера.
Неудачный трах, или Безумное порно (Babardeală cu bucluc sau porno balamuc)
За смелость и экстраординарность новой румынской волны, за остроумный диагноз современному постсоциалистическому обществу, за самое интеллектуальное и смешное порно в истории.
На высотах Нью-Йорка (In the Heights)
За то, что этот мюзикл не спекулирует расовыми и этническими темами, но в нем действительно горит душа латинского народа; за то, что от увиденного искренне хочется петь, танцевать, смеяться и плакать, грустить и быть счастливыми в асфальтовых джунглях мегаполиса…, и мечтать.
За итальянское настроение эпохи Феллини, фантастическую лазурную красоту Ривьеры, выразительный дух итальянского юга, переданные инструментами мультипликации с максимальными душой и экспрессией.
За вызывающую нетривиальность сюжета, ненавязчивую критику современного общества, призыв разглядеть в свинье друга, а не бекон… и душераздирающее исполнение Николаса Кейджа, в котором раскрылся великий трагик.
За то, что украинское кино способно удивлять; за множественные аллюзии к литературе, живописи, кино, мифологии…, которые любопытно разгадывать; за редкий микс детектива, фантастики, абсурдизма и глубоко личного; за странность как форму подлинного искусства.
Легенда о Зеленом рыцаре (The Green Knight)
За балладную и былинную эстетику, за редчайший жанр взрослого арт-фэнтези, за аллегории и шарады, за топкую атмосферность кельтского средневековья, поэзию режиссерского высказывания и дурманящую магию.
За образность и метафоричность очень личной боли, рефлексий и переживаний автора; за ошеломительный сюжет и ошеломительную постановку; душераздирающий финал; сказочно-мистическую Марион Котийяр и дьявольского Адама Драйвера.
За нарочитые шок, эпатаж, провокацию, дичь, жесть этого боди-хоррора от чувственной француженки, за которыми скрывается очень нежная история о возможности, пусть даже через насилие и ожесточение, межчеловеческого сближения и тепла.
За непоказную, тихую историю свободы, которую консервативному американцу внезапно подарила не родина, повсюду кричащая о свободах, но старая Европа; за лучшее за многие-многие годы исполнение Мэтта Дэймона, трогающее до слез.
Последняя дуэль (The Last Duel)
За обращение к Куросаве, за неожиданное напряжение истинного триллера и актуальную тему харассмента и абьюза внутри средневековой рыцарской драмы, за множество разных правд и достойную попытку поставить точку в невозможности мужчин и женщин понять друг друга и смотреть на вещи одинаково.
Сядь за руль моей машины (Doraibu mai ka)
За тихую и интеллигентную японскую философию, нетривиальное обращение к Чехову, за красивую притчу о творчестве, актерстве, любви, человеческой усталости и возможности наконец отдохнуть.
За мистические заснеженные исландские пустоши, оригинальность истории и огорошивающий твист; за библейство, мифологию, сказочность этого красивого, грустного хоррора, страшного и нежного одновременно, и убедительную Нуми Рапас в образе Девы Марии.
За необычную актерскую троицу и удивительную гармонию между человеком, собакой и роботом; за вдохновляющую историю осуществления мечты на фоне апокалипсиса; за неизменный и всепобеждающий гуманизм Тома Хэнкса.
Тем больнее падать (The Harder They Fall)
За маленькую революцию в жанре вестерна; мощную черную эстетику, перевернувшую с ног на голову исконно белый американский жанр; за музыку регги, смело сменившую баллады и кантри.
Вестсайдская история (West Side Story)
За возвращение бессмертной голливудской классики и смелое нежелание ее модернизировать, осовременивать и подстраивать под сегодняшнего зрителя-подростка, воспитанного на компьютерной графике; за сохранение наивности и силы кинематографа середины двадцатого века.
За самый нетипичный и небанальный байопик из всех существующих; за тонкое, полное метафор и образов ощущение принцессы Дианы вместо буквального изложения фактов из ее несчастливой и трагически оборвавшейся жизни; за гипнотическое, головокружительное, загадочное, совершенно неакадемичное выступление Кристен Стюарт.
Власть пса (The Power of the Dog)
За пьянящую сексуальность без секса; за монументальность Бенедикта Камбербэтча, олицетворившего суровость, реакционность и неизбежную кончину изжившего себя Дикого Запада.
Анастасия Лях
